— Я уже сказал вам, это невозможно, — ответил маркиз. — Думаю, так же, как для вас невозможно будет забыть меня.

Антея посмотрела на него, веки ее дрогнули и опустились.

Длинные черные ресницы еще сильнее подчеркивали бледность ее лица.

— Пожалуйста… не говорите так… и не упоминайте при Гарри, что я… задержалась вчера… и играла в гостиной…

— Гарри не одобрил бы?

— Нет, конечно. Он бы рассердился, и очень сильно. Он велел мне… возвращаться домой с нянюшкой, как только я… закончу играть в банкетном зале.

— Я удивляюсь, как он вообще разрешил вам выступить, — сухо молвил маркиз.

— Ему ничего другого не оставалось, — поспешила ответить Антея. — Он только вчера утром узнал, что мистер Мелдозио повредил руку, и у него уже не было времени ехать в город и искать нового пианиста.

— Поэтому он послал вас, — подытожил Иглзклиф.

— Это была моя идея, и я… убедила его проявить благоразумие… Он боялся… что, если не выполнит всех ваших распоряжений, то… потеряет должность.

— Понятно. Тем не менее вам решительно не следовало аккомпанировать «пластическим позам».

— К сожалению, я их не видела из-за фортепьяно, — призналась девушка, — но, судя по аплодисментам, выступление было очень красивым, наверное, как те «позы», которыми леди Гамильтон очаровала короля и королеву Неаполя.

Маркиз испытующе смотрел на нее, похоже, удивленный ее словами.

— Гарри не должен узнать, — умоляюще повторила Антея, — что я пришла так поздно. Он спал, когда я вернулась, и я ушла в спальню, не разбудив его.

Словно вспомнив что-то, она промолвила еще настойчивее:

— Вы ему не скажете… не скажете… что… Закончить фразу было выше ее сил.

— ..что я поцеловал вас? — догадался маркиз.

— Д-да. Если Гарри узнает… он придет в ярость… и может… вызвать вас на дуэль.

— Не думаю, — спокойно произнес Иглзклиф. — Кроме того, уверяю вас, Антея, при всех моих недостатках я никогда не сплетничаю о девушке, за которой ухаживаю.

В его голосе проскользнула гневная нотка.

— Я… мне очень жаль… — продолжала Антея. — Я знаю, это было… не правильно… мне не следовало подниматься… наверх… когда вы мне сказали…

От волнения она теребила пальцы, краснела и бледнела.

— Если это вас терзает, — сочувственно сказал маркиз, — то забудьте обо всем. Помните только одно: моя, если можно так выразиться, дерзость стала орудием спасения моей жизни. Ведь если б я не привел вас тогда в свою спальню, то сейчас был бы уже Покойником.

— Никто… не будет знать об этом. — Антея словно успокаивала себя.

— Кроме вас и, разумеется, меня, — подтвердил маркиз. — Так что нам со всем этим делать?

— Ничего, — быстро ответила Антея. — Если Гарри ничего не узнает и останется на своей должности, все будет замечательно.

— С вашей точки зрения — да, но не с моей, — возразил Иглзклиф. — Я всегда отдаю долги, а перед вами, Антея, я в неоплатном долгу.

— Но эти двое… могут попытаться еще раз…

— Предупрежден — значит вооружен! — усмехнулся маркиз. — Уверяю вас, сегодня ночью дверь моей спальни будет заперта на ключ, и не думаю, чтобы кто-нибудь, кроме вас, мог проникнуть туда через потайной ход.