– Ну, не ломайтесь как барышня, – сердито пробормотала Грибель. – За сто шагов видно, что вы голодны, а вы делаете вид, что сыты по горло. Скушайте булку, это поможет вам встать на ноги, и мы отведем вас домой. От обеда у меня остался прекрасный мясной бульон, а потом я вам устрою хорошую постель.

– Попытайтесь съесть хоть кусочек! – ласково произнес Маркус.

Незнакомец взял булку и, откусив кусочек, не мог уже удержаться и стал с жадностью есть до тех пор, пока не осталось ни крошки.

Маркус сострадательно смотрел на него.

Это был красивый молодой человек с русой, падавшей на грудь, бородой. Платье его было поношено, но видно было, что он привык к опрятности и отдал, должно быть, последний пфенниг за белоснежный бумажный воротничок.

Грибель пригорюнилась, но долго молчать она не привыкла.

– О, если бы его мать знала, в каком состоянии он находится, – сказала она, указывая кивком головы на голодного. – Дома она его, небось, холила…

Она вдруг умолкла, потому что молодой человек быстро, насколько позволяли его слабые силы, схватил шляпу, свалившуюся с него, очевидно при падении. Он надвинул ее на лоб так, что широкими полями закрыл свое лицо от стоявших перед ним людей.

– Ну, молодой человек, не принимайте этого так близко к сердцу, – заметила Грибель со своим невозмутимым хладнокровием. – Мало ли людей терпели на чужой стороне нужду и валились с ног, падая с пустыми желудками в шоссейные канавы! А потом, возвратившись домой, делались полезными членами семьи! Мало ли что в жизни бывает, и если вы порядочный человек, то дурное к вам не пристанет! Скажите, можете вы встать на ноги?

– Я шесть недель пролежал в больнице, – чуть внятно промолвил он, – и иду…

– Что вы были больны, это сразу видно, – перебила его Грибель, – а откуда вы идете, и что потом намерены делать, нас вовсе не касается! Вам необходимо хорошо покушать и уснуть, поэтому вы переночуете в усадьбе, а завтра утром видно будет, что делать дальше… Ну, попробуйте стать на ноги… Смелее, мы поможем вам!

Грибель подхватила молодого человека под руку, Маркус поддержал с другой стороны. Незнакомец поднялся, но ноги его дрожали от слабости, и он не мог идти без поддержки.

Убедившись в этом, молодой человек без сопротивления позволил вести себя, но по глубокому молчанию, отражавшемуся в его глазах, видно было, что ему тяжело было сознавать свое жалкое состояние.

На широком лугу, перед усадьбой, косили, и воздух был наполнен ароматом свежескошенной травы.

Две работницы, сгребавшие сено в небольшие копны, с изумлением остановились, когда странная группа появилась на лугу перед ними. А Луиза, стоявшая у дверей дома в розовом платье и белом переднике в ожидании матери, испуганно вскрикнула и поспешно побежала им навстречу.

– Что с ним, мама, – спросила она, задыхаясь от бега и волнения и заглядывая в лицо незнакомца ясными глазками, в которых читалось сострадание.

Лицо молодого человека покрылось яркой краской стыда от этого взгляда, и он сделал усилие выпрямиться и идти без чужой помощи, но… это была тщетная попытка!

Крикнув одну из глазевших работниц, Грибель приказала ей вместо себя поддерживать незнакомца, а сама поспешила в дом, чтобы приготовить все необходимое для него.

Работница нехотя подошла и дерзко заявила, что ее нигде еще не заставляли подбирать пьяных и водить их под руки.

Из груди незнакомца вырвался глухой стон, и он пошатнулся.

Луиза побледнела и тотчас же протянула свои белые ручки, чтобы помочь ему, но мать с улыбкой отстранила ее.

– Поди ты прочь, – воскликнула она, с восхищением любуясь стройной фигурой дочери. – Какая помощь от твоих кукольных ручонок? Беги лучше в дом, постели чистое белье на кровать в солдатской комнате и поставь на плиту разогреваться бульон, оставшийся от обеда.