Ларин вышел и пригласил Спивного:

— Проходите, пожалуйста!

Спивный вошел, глянул на часы и спросил:

— И долго вы меня здесь держать собираетесь, мне ведь автобус в парк гнать надо.

— Не беспокойтесь, мы этот вопрос решили, и автобус уже в парке. Что же касается первой части вашего вопроса, то я вам отвечу: на какое время вам придется задержаться, решит суд.

— Это за что же меня судить-то будут?

— За дачу ложных показаний. За то, что вы своими действиями помогали преступникам и таким образом сами совершили преступление. Вот вы здесь пытались упрекнуть нас в нарушении закона. Делали вид, что вы уважаете его. Но вам, оказывается, чихать на закон, и если я могу простить ваше поведение, то закон этого не сделает. На то он и закон, чтобы все мы его уважали.

Спивный вскочил со стула:

— Что вы меня пугаете? Я не из трусливого десятка. Безобразие, затащили в милицию и еще запугивают.

Ларин был спокоен. Уже давно прошла вспышка гнева, и теперь он смотрел на Спивного так же, как и на других лиц, пытавшихся путем лжи уйти от ответственности.

Спивный продолжал что-то говорить, но Ларин его не слушал, он ждал появления Дегтярева. А вот и он. Спивный на полуслове оборвал свою речь и уставился на чемодан. Дегтярев поставил его на виду и, присев на стул, спросил:

— Ну что замолчали, Спивный? Продолжайте, чувствую, что ваше вранье порядком надоело товарищу Ларину, так что теперь я могу вас послушать. Заодно отдохну, утомился. Немало помучился: отыскал вашу супругу на работе, сделал обыск, допросил ее. Так что не стесняйтесь, продолжайте дальше.

Но Спивный молчал.

Заговорил Ларин:

— Интересно, на что вы надеялись, Спивный? Неужели вы так наивны и рассчитывали, что мы не догадаемся произвести у вас обыск?

Он подошел к чемодану и раскрыл его:

— Все вещи на месте?

У Спивного, который еще не решил, говорить ему правду или нет, непроизвольно вырвалось:

— Да.

И все его лицо покрылось багровыми пятнами. Опустив голову, он выдавил из себя:

— Я боялся сказать правду, не хотел неприятностей, я на работе на хорошем счету. — И, подняв глаза на Ларина, спросил: — Что теперь со мной будет?

— В первую очередь я передопрошу вас, — ответил Ларин и придвинул к себе чистый бланк протокола допроса.

Спивный, поочередно глядя на оперативных работников, начал рассказывать:

— Действительно, 6 июля, когда я приехал в Минск, после того как все пассажиры вышли из автобуса, в салоне обнаружил этот чемодан. У нас положено забытые пассажирами вещи сдавать диспетчеру. Я так всегда и делаю. Если не верите, то можете проверить. Один раз зонтик сдал, а однажды сумку, в которой килограммов шесть сала было. Но в этот раз черт попутал, и решил я чемодан себе оставить. Запрятал я его сначала в кусты, думал, что, может, кто-нибудь возвратится за ним. Поэтому в автобусе не стал держать. Сдал билеты и выручку, потом сходил за чемоданом и отнес его домой, после чего возвратился на автовокзал и отогнал автобус в парк. Вечером посмотрел, что там в чемодане, и не знал, куда это все... Так и стоял он у меня. А когда вы спросили о нем, я испугался и соврал.

Ларин спросил:

— Вы не заметили, кто этот чемодан в автобусе оставил?

— Нет, народу ехало много, на остановках толкотня.

— И никто у вас не спрашивал о чемодане?

— Нет, никто. Я уже сам не рад был, что его у себя оставил, и все надеялся, что хозяин найдется.

Ларин дал Спивному прочитать протокол и расписаться. После того как дверь за ним закрылась, повернулся к Дегтяреву:

— Вот так, целый день отнял. Ну ладно, черт с ним, едем в деревню. Чует моя душа, с Раховским беда случилась, искать его там надо.