— В его кармане лежали два письма. Их нашел Гранджер и передал мне. В одном упоминалось, что этот человек недавно прибыл из Бриджтауна.

Джошуа вспомнил про письма, которые Герберт читал в гостиной.

— Что еще в них было написано? Например, как зовут того человека? Есть ли у вас какие-то догадки о причинах смерти этого несчастного?

Герберт рассмеялся и почесал парик. Казалось, эта тема интересует его гораздо меньше, чем Джошуа. Почти смущенно он отвечал, что имени мертвеца он припомнить не может.

— Хотя, полагаю, оно, вероятно, было написано в бумагах, я их куда-то убрал. Что касается причины смерти — очевидно, удушье. Зачем он приехал в Астли? Загадка. Судя по всему, никто из садовников и слуг ничего о нем не знает.

— Если он прибыл с Барбадоса, тогда, может быть, он знакомый миссис Мерсье? — предположил Джошуа.

— Маловероятно. Иначе она упомянула бы об этом, когда обнаружила труп. Мы же с вами вместе слышали, как она заявила, что не знает его.

В голосе Герберта зазвучали металлические нотки. Он хотел положить конец этому разговору, но Джошуа сгорал от любопытства.

— Тогда, может, весть об ананасной плантации миссис Мерсье распространилась на Барбадосе и он, прослышав про это, приехал в Астли в поисках работы? — произнес Джошуа мягко, но с иронией в голосе. Потом, опасаясь, что Герберт сочтет его тон оскорбительным, добавил: — А что говорят о его смерти врач и судья?

— Врач? Судья? — удивился Герберт. — Этот человек мертв. Ему уже никто не поможет. Я распорядился, чтобы его похоронили как можно скорее. И вообще, Поуп, не вижу смысла обсуждать эту тему за обедом. Она портит мне аппетит.

Он наколол на вилку кусочек отварной дичи, рассмотрел его со всех сторон и отправил в рот.

— Простите, сэр, — извинился Джошуа. — Я не хотел вас обидеть.

Но через несколько минут, когда Герберт отвлекся, приказывая слуге принести еще вина, он, воспользовавшись удобным случаем, стал пытать Фрэнсиса и Каролину.

— А вы что об этом думаете? — тихо спросил он. — Вы вообще видели этого человека?

На лице Каролины было написано полнейшее безразличие: ей не было дела до загадочной смерти незнакомца. Ответ Фрэнсиса оказался более интригующим. Он моргнул несколько раз, почесал ухо и... прикинулся несведущим. Нет, он никогда не видел умершего и не разговаривал с ним, заявил Фрэнсис и вновь замкнулся в себе.

Герберт уже выказывал признаки волнения. Угрюмость детей, его собственные попытки вывести их из мрачного настроения, упорство Джошуа, не желавшего прекращать разговор о трупе, не лучшим образом сказывались на цвете его лица, которое утратило присущую ему безмятежную розовость и приобрело лиловый оттенок. Стул под ним скрипел, ибо он раскачивался, пытаясь придумать более подходящую тему для беседы. Более того, как он сам заметил, у него пропал аппетит. Он ел вяло, размазывая вилкой по тарелке ливерный паштет.

Наконец, в отчаянии Герберт обратился к теме, перед которой не смог бы устоять ни один нормальный молодой человек. Меньше чем через две недели, третьего июня, в Астли должен был состояться бал, устраиваемый для того, чтобы местное дворянство познакомилось с Сабиной, будущей хозяйкой поместья, и ее дочерью Виолеттой. На прием были приглашены около ста человек гостей.

Однако обсуждение предстоящего мероприятия не достигло своей цели. Фрэнсис с Каролиной продолжали вести себя неучтиво. На все вопросы они отвечали односложно или коротко: да, нет, наверное, как тебе угодно, отец.

Джошуа удивило, что Герберт ни разу не рассердился. Напротив, вид у него был как у напроказившего школьника, который знает, что совершил проступок и никоим образом не может загладить своей вины. Он даже не пытался урезонить своих отпрысков. Ни разу не повысил голос, ни нахмурился в ответ на их вызывающую грубость.