Пламя безумного честолюбия.

Если те, кто приходил к Хорсту в замке, мечтали о том, чтобы всего лишь занять место потеплее около княжеского трона, то Ангир ре Сар-Тони грезил ни больше, ни меньше, чем судьбой нового императора Фендама, славой объединителя Полуострова и победителя Хаоса…

– И хотелось бы, чтобы судьба оказалась… ну. – Невнятное бормотание княжеского сына оборвалось, когда глаза мага вспыхнули янтарным огнем.

Илна с трудом сдержала удивленное восклицание, когда Хорст заговорил, каким-то не своим, лязгающим голосом:

– Ты хочешь войн, побед и славы, – сказал он. – Желаешь, чтобы имя твое гремело от Стены и до мыса Хела, а знамя твое развевалось над стенами Эрнитона и Стагорна!

– Да! Да! – Ангир подался вперед.

– Я могу помочь этой мечте стать явью! – Хорст рассмеялся коротко и сухо.

– И что для этого нужно?

– Для начала – прими у меня одну вещь!

Илна знала, что именно она увидит, но сын князя воззрился на подвеску в виде змеиной головы как на величайшее сокровище, а когда протянул к ней руки, то они дрожали.

– Надень! – приказал Хорст, и в тот момент, когда серебряная цепь исчезла за воротом кафтана, девушке показалось, что глаза Ангира вспыхнули отражением того золотого огня, каким пылали зрачки мага.

– И что теперь? – спросил сын князя.

– Возвращайся в замок и жди, – проговорил Хорст, и глаза его погасли. – Ты поймешь, когда придет время действовать. Илна, проводи нашего гостя.

Девушка спешно встала и подхватила со стола подсвечник. Когда спускалась по лестнице, Ангир шагал за ней, и в его походке чувствовалась неуверенность, один раз ей показалось, что сын князя чуть не упал.

– Всего… хорошего… – пробормотал он и вышел за дверь.

Илна вслушалась в удаляющийся конский топот и поднялась в гостиную. Хорст сидел на том же месте и задумчиво глядел в окно, где виднелась светящая меж облаков луна.

– Зачем ты сделал его рабом? – спросила девушка, ставя подсвечник обратно на стол. – Он… не такой плохой человек, ты ведь сам знаешь, что за несвобода его ждет?

– Знаю. – Хорст вздохнул. – Но этот парень – мой шанс хоть что-то изменить в этой проклятой Игре. Сейчас на Полуострове несколько десятков магов, у каждого сотни рабов, что с того, если добавится еще один? А если я преуспею, то все они получат свободу! Игра прекратится, и фигуры станут больше не нужны, смогут превратиться в людей!

– Ты сам-то веришь в свой успех?

– Во что можно верить в этом мире, где сон и реальность переплетаются так, что их не отличишь друг от друга? – спросил Хорст и сделал движение рукой, словно отодвигая висящий перед лицом занавес.

Илна ахнула – стена перед ней исчезла, и открылся морской берег. Над водой клубился туман, а еще выше висела луна, неправдоподобно большая и яркая, точно щит из серебра.

А чуть в стороне, под пологом туч, подобно тонкому мосту, изогнулась лунная радуга. Цвета были смягчены, точно разбавлены водой, но все семь оставались на местах, а внизу, у горизонта, сквозь радугу просвечивала крупная звезда, похожая на изумруд.

Хорст висел над игровой доской подобно птице в ночном небе. Он знал, что может увидеть любой ее участок, разглядеть любой изгиб, каждую из тысяч разноцветных клеток.

И еще Хорст ощущал, что у него три руки. Чувство было странное, но не беспокоящее. Каждая из конечностей вела к одной из трех фигур, находящихся прямо под ним.

Хорст шевельнул одной из них и ощутил себя Кавнлиром ре Милотом, благородным редаром, хозяином обширных земель, беспокоящимся по поводу затеянного восстания, но уверенным в том, что Владыка-Порядок поддерживает все начинания главы Чистой Лиги…

Хорст про себя усмехнулся, думая, как бы удивился чванливый редар, узнай он, кто именно направляет его помыслы.