Эмма с любопытством разглядывала обоих – и если даже и видела их несколько мгновений назад, то признаться в этом не собиралась.

Пусть отец и дочь поговорят между собой, а за это время Арабелла хоть немного придет в себя. Если кто-то из них задаст ей вопрос прямо сейчас, она вряд ли сумеет ответить. Во всяком случае, более или менее разумно.

Так что же случилось? Сначала Роберт был вне себя от злости – возможно, на нее? – она даже в этом не была уверена, – а в следующее мгновение он уже держал ее в своих объятьях, жадно прильнув к ее губам. Весь вечер Роберт не давал Арабелле успокоиться, «заигрывая» с ней, как он это называл. Но она понятия не имела, что это может закончиться страстными объятиями и поцелуем, от которого у нее закружилась голова...

– Я принесла Арабелле ночную рубашку, – ответила Эмма и показала какое-то одеяние голубого цвета. – Как и обещала, – оправдываясь, добавила она, потому что отец не спускал с нее пристального взгляда.

– Ты могла бы оставить рубашку в спальне, – отрывисто бросил Роберт.

– Я...

– Куда я и предлагаю тебе ее отнести, – холодно перебил он.

– Но...

– Эмма, быстрее, – с нажимом произнес Роберт, щека у него нервно подергивалась.

– Но я...

– Давай, Эмма! – сквозь зубы процедил он, будто лишь огромное усилие воли не позволяло ему окончательно выйти из себя. – Ты прервала нашу с Арабеллой личную беседу.

Эмма наверняка уже привыкла к тому, что ее отец часто бывает груб и раздражителен, как с другими, так и с ней, но вряд ли она когда-либо по-настоящему испытывала на себе его гнев. А сейчас Роберт срывал свою злость на дочери, но злился он совсем не на Эмму, а либо на Арабеллу, либо на самого себя. Но основной удар пришелся на бедную девочку. Глаза Эммы наполнились слезами – преисполнившись решимости не показать этого, она быстро заморгала.

– Я так и подумала, – натянуто ответила она, затем круто развернулась и торопливо вышла из комнаты.

– Эмма! – крикнул ей вдогонку Роберт, но Эмма предпочла не заметить оклика отца и побежала вверх по лестнице.

– Я пойду к ней. – Арабелла легко коснулась его руки.

Роберт взглянул на нее каким-то невидящим взором – казалось, он горько сожалел теперь, что так круто обошелся с дочерью, сорвав на ней злость, в которой она совсем не была виновата.

Арабелла все еще не понимала, кто же вызвал его гнев и кто был виноват в том, что только что произошло между ними. Она также не имела понятия, каким образом вдруг оказалась в его объятьях, как получилось, что он так страстно поцеловал ее...

Но сейчас ей не хотелось об этом думать, иначе она снова превратится в тварь дрожащую...

– Пойду успокою ее, – сказала Арабелла.

– Я же говорил, – сказал Роберт. – Сплошные неприятности. Когда имеешь дело с женщиной, получаются одни неприятности!

Арабелла быстро вышла из комнаты, не глядя на Роберта – посмотреть на него было выше ее сил.

Вообще-то она понятия не имела, что собирается сказать Эмме. Но необходимо что-нибудь придумать. Завтра она уедет, и то, что у нее произошло с Робертом Мерлином, вряд ли имело такое большое значение – во всяком случае, для Роберта, – чтобы после ее отъезда отношения между отцом и дочерью оставались натянутыми. Нужно придумать что-нибудь подходящее.

Арабелла догнала Эмму у самых дверей и вошла за ней в ее комнату.

И что же теперь? Как подобрать нужные слова?

Эмма с удрученным видом присела на краешек кровати – и на тумбочке, стоявшей рядом, Арабелла не могла не заметить большую цветную фотографию в рамке, на которой была изображена весело смеющаяся женщина, и ее сходство с Эммой было очевидным, но не это сходство так поразило Арабеллу.