— Но как же клятва… — начала Вида.

Барин повернулся к бабушке, и Эсмей поразилась, насколько они похожи друг на друга.

— А что, все клятвы достойны того, чтобы им следовать? Ты же сама учила меня другому, бабушка, когда я клялся сохранить секрет Мизи. Ты говорила, что клятва клятве рознь, что нельзя разбрасываться клятвами.

Эсмей на секунду показалось, что сейчас Вида закричит на Барина, но адмирал отвечала тихо и спокойно:

— Значит, надо докопаться до истины, внук, узнать, какая версия, наша или версия семейства Суиза, истинна. Потому что если мы наконец узнаем имена тех, кто убил наших патронов, я не представляю, как мы сможем жить с ними в мире.

— Мы клялись в верности Правящим Династиям, — вступила в разговор Херис Серрано. — Ты сама всегда говоришь это тем флотским семьям, которые слишком уж преданны своим патронам. Неужели ты согласишься на предательство по отношению к Фло-ту, а может, даже к государству в целом ради отмщения за дела давно минувших дней?

Снова молчание, но молчание слишком напряженное. Эсмей казалось, что она слышит, что говорит каждый в зависимости от звания, опыта, знаний. Нарушил молчание Барин:

— Все это не важно. Я останусь с Эсмей, что бы ни выяснилось.

— А останется ли с тобой она? Или окажется такой же предательницей, как и ее предки? — это спросил какой-то мужчина из дальнего угла зала.

— Ерунда, — ответила Херис. — Вопрос в другом. Любит ли она его?

Тут все снова зашумели. Послышались выкрики «Любовь — это всего лишь гормоны!» и «Никакие не гормоны!». Эсмей все это уже много раз слышала.

Прервал спор резкий звонок внутренней связи. Все умолкли.

Кто-то поднял трубку, и в зале наступила полная тишина. Все повернули голову в сторону человека с трубкой.

Теперь и Эсмей увидела его. Мужчина, которого она прежде не замечала, стоял, подняв одну руку вверх, лицо его, по мере того, как он слушал, делалось серым. Наконец он осторожно положил трубку на место и произнес:

— Мятеж. Мятеж на Коппер-Маунтин. Мятежники захватили десять кораблей.

— Что?

— Отпуска отменяются, все обязаны немедленно вернуться на свои корабли… — Он нашел взглядом Виду Серрано. — Приказ всем снятым с действующей службы адмиралам прибыть как можно быстрее в Главный штаб.

— Но кто? — спросила Херис. — Вы знаете, кто поднял мятеж?

— Начал все «Бонар Тай», Херис. Потом с помощью заключенных Третьего Стэка они захватили орбитальную станцию Коппер-Маунтин. Командира тюрьмы звали Бэкэрион.

— Бэкэрион, — Херис нахмурилась. — Она была офицером в штабе Лепеску. Снова эти бандиты, наша собственная Кровавая Орда. Все приспешники Лепеску ненавидят Серрано.

Барин притянул Эсмей и крепко обнял ее.

— Вечно нам что-нибудь мешает, — прошептал он. — Но я все равно тебя люблю, мы все равно поженимся, и ничто: ни бабушка, ни какие-то там исторические события или мятежи, ничто не остановит меня.

Она тоже обняла его, на секунду забыв обо всем, что их окружало. А люди в зале тем временем суетились, двери то открывались, то закрывались. Наконец кто-то громко откашлялся.

— Вы оба доказали, что намерены следовать своему слову до конца, — сказала Вида Серрано. — Но сейчас лучше быстро переодевайтесь в форму и отправляйтесь на свои корабли.

Эсмей подняла голову с плеча Барина и увидела, что вокруг все уже переоделись. Один за другим люди в форме с дорожными сумками в руках выходили из своих комнат и направлялись к лифтам.