— Годится. — Илья вытер руки ветошью, крикнул в глубь мастерской напарнику, возившемуся возле бежевой «волги»:

— Коля, я в контору, буду минут через сорок. — Кивнул надверь за подъемником. — Айда посидим чуток. Видишь, какие аппараты чиним? Директора одной мала‑мала иностранной фирмы.

— А это кто? — скосил глаза на молодого человека Матвей. — Ты ж всегда один работал.

— Ленивый стал, — улыбнулся в бороду Шимук, — не успеваю. Взял парнишку из одного КБ, лет десять занимался проблемой изменения формы унитаза, пока не понял, что стране его продукция пока не нужна. Толковый отрок вообще‑то, и руки приделаны куда надо.

Они поднялись по узкой лестнице на второй этаж и очутились в «конторе» — уютной комнатушке с одним окном, в которой умещался двухтумбовый стол, сейф, этажерка и два стула.

— Держу кое‑какие дефицитные детали, — кивнул Илья на сейф, сел на стул, жалобно скрипнувший под его тяжестью. — А ты действительно не меняешься, Соболь, разве что раздался чуть да бреешься чище. Чем, кстати? Станком или электробритвой?

— Тебе‑то зачем это знать?

— Хочу сбрить бороду, чешется, проклятая, и есть мешает.

Матвей подумал.

— Один мой знакомый брился телефонной трубкой.

— Ну и? — заинтересовался Илья.

— Получалось медленней, чем бритвой.

Мастер засмеялся с гулким уханьем.

— Пожалуй, топором полегче. Ну, докладывай, как живешь, где, с кем, работаешь или вообще не работаешь. — Он достал из сейфа литровый пакет с молоком и, надорвав, выдул в три глотка. Заметив взгляд Соболева, пожал плечами:

— Люблю молоко, особенно топленое и можайское. Хотя вообще‑то люблю все молочное: творог, сливки, сыр, сметану, молочные железы.

Матвей улыбнулся его последним словам, уловив их смысл. Илья снова громыхнул глыбой смеха:

— Я не женат, так что не казни за аморальный образ жизни. Сам‑то женился?

— Не получилось, — с неохотой ответил Матвей. Поразмыслив, достал из сумки отнятый на стоянке пистолет:

— Спрячь эту игрушку у себя.

— Какой раритет! — прищелкнул языком Муромец. — Старая отечественная машинка, да еще тридцать девятого года выпуска. Давно таких не видел. Где взял?

— Где взял, где взял… Купил, — проворчал Матвей и рассказал эпизод на стоянке.

Илья почесал затылок, бороду, грудь под расстегнутым комбинезоном, хмыкнул.

— Я что‑то не пойму. Угонщики, по идее, никогда не действуют без двойного прикрытия, если не дураки. Но они могут тебя найти, чтобы вернуть пистолет, тем более что сделать это легко — по машине.

— Машина записана на владельца с другой фамилией, — спокойно сказал Матвей, — а засад типа той, на стоянке, я не боюсь.

— Ой ли, — прищурился Муромец. — Не хвались, идучи на рать, хвались, идучи с.., обратно. — Он поднял вверх громадные ладони:

— Все‑все, не буду, я ведь знаю, чего ты стоишь. Что касается меня, то новостей мало. Вкалываю каждодневно, семьей не обзавелся, квартира та же — двухкомнатный «полулюкс», хотя денег хватило бы и на пятикомнатную. Что еще? Машину себе сделал: купил сильно побитую «десятку» и слелал из нее конфетку, вернее, бронеход. У тебя‑то что?

— «Таврия‑2110».

— Не густо.

— А мне и нужно понезаметней. Правда, кое‑что хотелось бы переделать. Можешь сварганить из нее подобный бронеход? Но чтобы бегал прилично, под двести.

— Таких движков у меня нет.