Объединенными усилиями мистера Эванса и миссис Бассет удалось поразительно быстро отделить музыкантов от не законно проникших в здание людей и согнать их в конец коридора. Петигрю, испытывая в глубине души чувство вины, оставался с Диксоном в репетиционной. Поняв, что случилось несчастье, он одним из первых оказался у входа на сцену с похвальным намерением найти жену, но испугался страшной толкотни и сутолоки. И когда сразу не увидел жену, обрадованно отозвался на призыв миссис Бассет оказать поддержку Эвансу на неформальном заседании комитета по весьма неприятному поводу. За свою жизнь Петигрю дважды против своего желания оказывался втянутым в расследование убийства, и на этот раз твердо решил оставаться в стороне, даже если потом Элеонор станет упрекать его за дезертирство.

Через приоткрытую в коридор дверь он слышал, как быстро оркестранты проходили через рутинную процедуру полицейских.

— Первые скрипки! — выкрикнула миссис Бассет. — Мисс Портес!

— Пожалуйста, мисс, назовите ваше полное имя и адрес и, если можно, предъявите ваше удостоверение личности, — послышался голос констебля прямо за дверью, после чего мисс Портес сразу удалилась, а миссис Бассет уже вызывала следующего. Этот процесс напомнил Петигрю метку овец, однажды ему пришлось присутствовать при этой процедуре, тем более что в основном музыканты и вели себя подобно послушным овцам, поскольку дело шло лишь о том, чтобы подтвердить свою личность.

Когда подошла очередь Элеонор, он выскользнул в коридор и забрал ее сразу по окончании процедуры, что позволило ему одним выстрелом убить двух зайцев: обрадовать жену своим появлением в тот момент, когда она меньше всего ожидала, и избежать заслуженных упреков за то, что он не присоединился к ней раньше.

— Я подожду до конца, если ты не против задержаться, — сказал Петигрю. Судя по тому, что я слышал об этом инспекторе, он может поднять тревогу, если обнаружит, что я исчез без предупреждения.

Тем временем прибыло свежее полицейское пополнение, так что теперь в коридоре уже двое полицейских записывали имена и адреса оркестрантов, и вскоре Тримбл, мистер Эванс и миссис Бассет вернулись в репетиционную. Петигрю обратил внимание на то, что инспектор выглядел весьма озабоченным.

Так, с этим закончено, — сказал он. — Отсутствуют лишь двое, что намного лучше, чем я опасался. Одна из них мисс Хиллиард, альтистка. Музыканты говорят, что ее мать приехала сюда в самом начале тревоги и забрала ее домой, но это мы потом проверим. Второй отсутствующий более серьезный, потому что это один из профессионалов, и, кажется, о нем никто ничего не знает. — Он протянул Диксону список. — Я не могу разобрать его имя, — сказал он. — Вы вписали его карандашом поверх напечатанного.

Диксон заглянул в список и закусил губу.

— Боже! — вскричал он. — Это Дженкинсон!

— Откуда он?

— Из Уитси. У меня где-то есть его адрес. — Он начал рыться в карманах.

— Вы всегда можете узнать его у Поттера и Фулбрайта, — не устоял и пробормотал Петигрю.

В этот момент их прервали. Сначала в коридоре послышались громкие голоса, какой-то спор, затем в дверь заглянул с виноватым видом констебль.

— Извините, сэр, — проговорил он. — Но здесь джентльмен… он требует, чтобы его впустили. Я сказал ему, что вы распорядились никого не впускать, но…

Дверь внезапно распахнулась и пронзительный голос произнес:

— Это концертный зал или сумасшедший дом, хотел бы я знать? Говорю вам, я намерен войти, и все тут!

И он это сделал, несмотря на все усилия офицера помешать.

— А! — холодно произнес Тримбл.