|
Могу только сказать, что я ее жалею и надеюсь, ей не придется перенести то же, что и мне. У меня появились эти подозрения, когда я увидела их на его приеме накануне, но теперь я знаю и поэтому не скрываю это от вас. Он все время отговаривал меня, но я решила покончить с ним, поэтому в то утро я ему позвонила и сказала, что приду к нему около половины шестого. Он сделал вид, что ужасно рад, и сказал, что завезет меня к М. перед тем, как отправится на концерт, поэтому я не задержусь и не вызову подозрений. Итак, я отправилась на автобусе 5а в центр, а там как раз подошел автобус 14, поэтому я оказалась у него чуть раньше половины шестого, но его дома не было. Я звонила в дверь несколько раз, никто не открывал, тогда я подумала, может, я слишком рано приехала, хотя он обещал сразу после репетиции приехать домой, поэтому я ходила вокруг его дома приблизительно до шести, а потом уехала. Мне пришлось долго ждать автобуса, чтобы вернуться в центр, и, когда я туда добралась, я так боялась опоздать, что не стала ждать 5а и пошла пешком. Чтобы сократить путь, я вышла на Чарльвиль-роуд через Фейрфилд-авеню. Вы, конечно, знаете, что на северной стороне авеню дома немного отступают от дороги, и к ним ведут подъездные дорожки. Перед домом номер 6 стояла автомашина, не на дорожке, а рядом с забором вдоль дороги. Я еще подумала, что странно ставить там машину с выключенными фарами, потому что уже темнело, а потом она показалась мне очень знакомой, поэтому я подошла взглянуть и увидела, что это его машина. Поэтому если вы желаете знать, где он был в тот вечер, вы можете пойти и спросить даму в доме номер 6 и узнать, что она вам скажет. Только не ждите, что я дам показания в суде, потому что я ничего не говорю и ничего не подписываю. Это обычное анонимное письмо, где не указывается никаких имен, потому что вы должны их знать.
P.S. В Фейрфилд-авеню можно заглянуть с задней стороны Чарльвиль-роуд, потому что, когда я пришла к М., я по шла попудрить нос в ее ванной и выглянула в окно ванной, но машины там уже не было, так что я случайно ее застала. Я подумала, что вам нужно об этом знать». Тримбл с торжествующим видом передал письмо сержанту Тейту. Последний молча и внимательно прочитал его. — Номер 6 по Фейрфилд-авеню! — воскликнул он, снимая свои старомодные очки и осторожно убирая их в футляр. — Но ведь это дом мистера Диксона! — И миссис Диксон, — заметил Тримбл. — Этот Вентри, — торжественно заявил сержант, — настоящий сатир, если вы меня спросите. Тримбл оставил замечание без комментариев. — Какая жалость, что эта леди не очень точно указывает время, продолжал Тейт. — В какое бы время это ни было, ясно, что он уехал с Фейрфилд-авеню достаточно рано, чтобы встретить поезд на Истбери. — Вот это мне и непонятно. Не знаю, как он мог это сделать, если ехал на автобусе. — Если он вообще на нем ехал. — Кондуктор совершенно точно это подтвердил. — Я сказал вам, что поговорю сам с этим кондуктором. — Да, сэр, сказали, — без всякого выражения произнес сержант Тейт. — Вы пожелаете так же допросить мистера Шлумбергера? — Кого? — Мистера Шлумбергера — второго кларнетиста, который участвовал в концерте. — Да, да, я помню. Мы узнали его имя и адрес из списка мистера Диксона. А что с ним? — Есть донесение от Скотленд-Ярда. Шеф просил показать вам. Оно у меня. — Дайте взглянуть, — потребовал Тримбл голосом человека, ожидающего плохие новости. Детектив-сержант, которому было дано задание допросить мистера Шлумбергера у него дома в Херн-Хилл, был немногословен. «Я допросил вышеуказанного человека сегодня утром и предъявил ему копии высланных нам фотографий, — гласил его отчет. |
