|
Он сперва даже не разобрал, что это такое: какой-то комок свалявшейся в колтуны грязно-коричневой, с серыми разводами, шерсти. «Волчонок!» – мысленно охнул Ворон, но тут же осекся: кажется, у диких зверей колтунов не бывает. Комок дрожал и судорожно дергался. Ворон осторожно тронул его когтистой лапкой и в ответ услышал короткий хриплый звук, отдаленно напоминающий жалобное мяуканье. «Точно, не волчонок», – с облегчением выдохнул он и, осмелев, ткнул неопознанный комок мощным клювом. Так, слегка, не всерьез и не больно. На этот раз комок отреагировал более выразительно, из него вытянулась лапа и сделала слабую попытку не то защититься, не то отмахнуться. А уж такую-то лапу всеведущий Ворон ни с какой другой не спутает. – Ну, что там? – обеспокоенно спросил Камень. – Да это кошка, – небрежно ответил Ворон, запрыгивая Камню на макушку. – Кошка? Да откуда же в наших лесах возьмется кошка? До человеческого жилья далеко. – Не так уж и далеко, ближайший дом всего-то километрах в ста, вполне могла убежать из дома и добраться сюда. – Неужели могла? – изумился Камень. – А то! Запросто! Кошки – они знаешь какие? Для них сто километров вообще не расстояние, – со знанием дела заявил Ворон. – По-моему, эта кошка что-то пищит, – насторожился Камень. – Да что она может пищать! – Нет, я определенно что-то слышу, – настаивал Камень. Вынужденная вечная неподвижность привела к тому, что у него были чрезвычайно развиты все органы восприятия. Ворон с досадой тряхнул крыльями и проскакал от макушки Камня вдоль всей его спины к тому месту, где валялся непрошенный гость. – Ты чего там бормочешь? – сердито спросил он. – Говори громче и четче, а то не разобрать ничего. Комок зашевелился, из него выделилась круглая кошачья голова с длинными усами и слипшимися от гноя глазами. – Я не кошка, – хрипло и с трудом выговорил комок. – Я – кот. – Ну и какая разница? – презрительно бросил Ворон. Кот открыл было пасть, чтобы объяснить, какая именно разница, но закашлялся и обессиленно уронил голову вниз. Не дождавшись разъяснений, Ворон вприпрыжку вернулся на прежнее место, к макушке Камня, и растерянно сообщил: – Он, кажись, совсем больной. – Он? – переспросил Камень. – Ну да. Он говорит, что он не кошка, а кот. Кашляет, глаза гноятся, да и видок у него, прямо сказать, тот еще. Весь драный, облезлый какой-то, грязный. – То-то я чувствую, что он горячий и дрожит, – заволновался Камень. – Ты бы, дружок, слетал за Белочкой, она у нас мастерица всякие хворобы лечить, а вдруг да поможет. Ворон досадливо пощелкал клювом, но спорить не осмелился и улетел. – Простите, уважаемый, – деликатно обратился Камень в пустоту, – вы не могли бы переместиться поближе к моим глазам, а то я вас не вижу, и мне неловко. Кусочек тепла начал медленно двигаться вдоль левого бока Камня. Наконец весь Кот целиком оказался в поле видимости. – Спасибо, – вежливо поблагодарил Камень. – Как же вы здесь оказались? Вас что, хозяева выгнали? Или вы потерялись? – Я не терялся, – хрипло, но с оттенком горделивости ответствовал Кот. – Это судьба моя такая. Такие, как я, не теряются. И уж тем более их не выгоняют хозяева. – Что же с вами случилось? – Папенька заболел, вызвал «Скорую»… – Как?! – изумился Камень. – Ваш батюшка сам умеет звонить по телефону и вызывать врачей? Этого не может быть! – Да какой батюшка! Батюшка мой у депутата Госдумы живет и знать меня не знает. Я сказал – папенька. Это по-вашему хозяин, а по-нашему – папа, папенька. |
