Я собрала тряпкой жижу и снова принялась тереть, напомнив себе, что опытная служанка ни за что не допустила бы такой ошибки и что это одна из многочисленных причин, мешающих моему продвижению в штате. Несмотря на неприязнь, с которой тут ко мне относились, все признавали мою незаменимость в некоторых делах и скрепя сердце мирились с моим присутствием. Миссис Уилсон однажды настолько забылась, что даже пробормотала через губу нечто похожее на «спасибо», когда я составила удачный план рассадки за столом для задуманного лордом Ричардом приема, – он пригласил особенно сложную комбинацию гостей, состоявшую из предпринимателей, не слишком знатных аристократов и политиков. Насущная необходимость порой вынуждает идти на компромисы, и, после того, как у нас сменились несколько дворецких – все как один угрюмые, чудаковатые, а то и попросту сомнительные личности , – вдруг оказалось, что служанка с познаниями в светском этикете может быть очень даже ценным сотрудником.

Впрочем, ходили слухи, что у нас вот вот появится очередной дворецкий, и я, не обращая внимания на глас рассудка и предыдущий опыт, надеялась обрести в его лице доброго союзника. Как раз об этом я и размышляла, когда наверху раздался странный визг. Примерно такие звуки издают свиньи, которых за ухо тащат на бойню. За визгом последовал громкий шлепок, я вскинула голову и увидела стремительно приближавшуюся ко мне экономку, миссис Уилсон. Вместо того чтобы использовать ступеньки по назначению, она почему то решила устроить скоростной спуск, не позаботившись при этом прихватить с собой салазки.

В общем, миссис Уилсон поскользнулась на мокрой лестнице.

– О, о, о, о, о, о! – голосила она, слегка подлетая в воздух на очередной ступеньке и обрушиваясь на следующую, из за чего тональность воплей волнообразно менялась.

Все произошло очень быстро, но вместе с тем казалось, что это длилось целую вечность. Я запомнила каждую деталь: бледное встревоженное лицо; черные глазки бусины, расширившиеся от изумления до невероятных размеров; тонкие розовые губы, сложившиеся в гигантскую паническую «О»; волосы цвета воронова крыла, выбившиеся из аккуратного тугого пучка и развевавшиеся по сторонам; шелестящий ворох черных юбок, задравшихся и выставивших на обозрение старомодные панталоны и костлявые ноги, которые подскакивали на ступеньках. Но страшнее всего были неприятные шлепки, которые она производила левой рукой, тщетно пытаясь извернуться и ухватиться за перила, потому что мыльная вода исправно делала свое дело.

Я неосознанно шарахнулась в сторону от этого кошмарного виде́ния. Мне и в голову не пришло ее остановить. В свою защиту могу сказать, что к тому моменту, когда миссис Уилсон поравнялась со мной, ей уже удалось достичь предельной скорости. Наконец, под финальный отчаянный вопль, она приземлилась на черно белые плиты пола. Увы, пол тоже был залит мыльной водой, так что грандиозный слалом продолжился: миссис Уилсон, вращаясь вокруг своей оси, пронеслась по холлу и замерла, лишь когда врезалась головой в мое ведро.

Экономка не вызывала у меня симпатии, но это не извиняет мою крайне немилосердную реакцию: я захихикала.

Опять же в свою защиту добавлю, что она еще дышала, а последние восемь изнурительных месяцев прошли для меня под знаком ее тирании. Тем не менее я сразу – ну, или почти сразу, как только совладала с эмоциями, – бросилась ей на помощь. Тщедушная грудь экономки заполошно поднималась и опускалась, а глазки бусинки распахнулись, едва я приблизилась.

– Ты! – с отвращением выдохнула миссис Уилсон. – Я так и знала – это твоих рук дело! А ну помоги мне встать, девчонка!

– Может, еще кого нибудь позвать? – заботливо спросила я, наклоняясь к ней. – Вдруг вы себе что то сломали?

Тут экономка одной рукой вцепилась мне в волосы, второй ухватилась за плечо и попыталась подняться, сжав стальные пальцы до того сильно, что я вскрикнула от боли.