— Я не могу забыть ее, — мрачно заметил Хью.

Аббат оперся своими длинными, жилистыми руками о стол и поднялся.

— Тем больше причин мне самому взглянуть на нее, — сказал он. — Я должен это сделать, прежде чем ее вновь предадут земле, на этот раз по-христиански. Кто знает, вдруг мы все же обнаружим что-то, что поможет опознать ее тому, кто знал ее раньше.

В маленькой холодной часовне на каменном ложе лежали останки покойницы, прикрытые полотняным покровом, в изголовье и в изножий горели свечи. Пришедшие очень осторожно и тщательно обследовали все кости покойной, особенно позвоночник и череп, стараясь определить, что же послужило причиной смерти, но ничего не достигли. Они не нашли никаких признаков повреждения костей. Тяжелый запах витал в воздухе маленькой часовни, но холод каменных сводов несколько ослаблял его. Они отошли немного в сторону. Покой часовни и уместность нахождения в ней человеческих останков настраивали на духовные размышления, которые помогали победить ужас от этого, пусть временного, возвращения в мир живых почти полностью истлевшего трупа.

Аббат Радульфус вдруг вновь приблизился к покойной. Несколько минут он стоял, пристально разглядывая останки — черные, роскошные волосы, хрупкие кости обнаженных ног, до которых уже добрались и источили их крохотные, невидимые глазу жучки. На крепком белом черепе взгляд аббата задержался долее всего, но этот череп, по видимости, ничем не отличался от многих других.

— Да, как странно! — произнес аббат, обращаясь как будто к самому себе. — Кто-нибудь, должно быть, относился к ней с любовью, считался с ее правами, даже если и не в силах был исполнить все ее желания. Быть может, кто-то один убил ее, а другой положил в землю? Уж не священник ли?.. Но зачем в таком случае было ему скрывать ее смерть, если он в ней не повинен? Трудно представить, что один и тот же человек и убил ее, и с крестом положил в землю.

— Всякое случается на белом свете, — заметил Кадфаэль.

— А может, это сделал ее любовник? Бывает роковое стечение обстоятельств, никем не предвиденное, когда, совершив злодеяние, человек в нем тут же раскаивается. Но тогда зачем он похоронил ее тайно?

— И здесь, очевидно, нет следов насилия, — вставил Кадфаэль.

— Но отчего она умерла? Если от болезни — ее должны были похоронить, как положено, на кладбище, и отслужить по ней панихиду. В чем же причина? Может, ее отравили?

— Допускаю, — кивнул Кадфаэль. — Или ранили ножом прямо в сердце, раз нет следов удара на ее скелете и все кости целы.

Взглянув еще раз на покойную, аббат Радульфус накрыл бренные останки покровом и аккуратно расправил на нем складки.

— То, что мы здесь увидели, — сказал он, — не дает возможности судить о причине смерти и об имени покойницы. И все же я считаю, что нужно попытаться разобраться в этом. Если эта женщина жила здесь в течение последних пяти лет, значит, кто-то хорошо ее знал и может сказать, когда в последний раз видел ее и чем объясняет ее отсутствие. Пойдемте и тщательно обдумаем все возможные версии.

Брату Кадфаэлю вдруг стало ясно, что по крайней мере одно, наиболее вероятное предположение уже пришло аббату Радульфусу на ум и глубоко его встревожило. Когда они останутся втроем в тишине приемной аббата, за закрытой дверью, то самое имя будет наконец произнесено.

— Прежде всего следует ответить на два вопроса, — сказал Хью, начиная обсуждение. — Кто она такая, эта женщина? Если на это нельзя ответить с уверенностью, то поставим вопрос так: кем она могла быть? А второй вопрос такой: за последние годы исчезала ли бесследно в этих местах хоть одна женщина?

— Об одной по крайней мере нам доподлинно известно, — со вздохом произнес аббат.