Узнав о его желании, Нивара посоветовал ему посетить одного врача, который пользовался большой известностью. В обществе его считали, правда, чудаком и едва ли не маньяком, потому что он изучал древние языки, но Нивара видел в нем истинного ученого. Предупрежденный о посещении Супрамати, доктор принял его очень любезно и провел прямо на большую, смежную с кабинетом террасу, украшенную вьющимися растениями.

Доктор Резанов был еще молодой человек, худой и бледный, с серьезным, спокойным лицом и большими умными, задумчивыми глазами.

– Я к вашим услугам, принц, и почту за удовольствие дать вам по мере сил желаемые сведения, – сказал он, когда оба расположились в удобных тростниковых креслах. – Что желаете вы, собственно, знать?

– Ах! Очень многое, доктор, и потому боюсь злоупотребить вашей любезностью. Например, как человеческий организм переносит эту неестественную жизнь; как усваивает он избыток электричества и других субстанций, годных для здоровых и сильных организмов, а не для людей с издерганными нервами и одичавших, как те, с кем вам приходится иметь дело? Какие болезни и эпидемии порождает такое состояние вещей, как лечите вы их и велика ли вообще смертность?

– Правда, это довольно обширная программа, ваша светлость, – ответил, улыбаясь, доктор. – Но постараюсь сначала осветить вам общую картину, а потом подробнее остановлюсь на наиболее интересующих вас деталях.

Вообще, должен сказать, что гигиена страшно продвинулась вперед. Чистота сделалась обязательным законом, а электричество своими могучими токами уничтожило очаги болезнетворных начал; таким образом совершенно исчезли эпидемии вроде чумы, холеры, чахотки и т.д., столь гибельные в прежние времена. А между тем – увы – человечество не стало ни сильнее, ни мужественнее, и современная раса, населяющая землю, – нервна, анормальна и слаба.

Все народности так перемешались, что почти невозможно найти человека чистой расы, чтобы можно было по типу определить, что это – немец, итальянец, араб или русский; сохранились только названия национальностей, но нет более характерных расовых отличий.

Мое убеждение, что подобная смесь столь разнородных элементов гибельна для человечества; потому что не только всякая раса, но каждый отдельный народ имеет свои отличительные от прочих психические и другие особенности, которые вследствие слишком частых смешений утрачиваются и порождают иногда чрезвычайно странные существа, а в конце концов ведут род людской к полному вырождению.

Таково настоящее положение общества, состоящего сплошь из анормальных людей, а зло, при расцвете которого мы ныне присутствуем, ведет свое начало издавна. Я имел терпение, видите ли, изучить древние языки, замененные теперь нашим международным жаргоном, и прочел современные этому далекому прошлому сочинения. Исследование это доказало мне, как глубоки корни главной болезни, снедающей нас и называемой… безумием. Вообразите, что еще в XX веке начинает проявляться тенденция объяснять многие явления болезнью мозга. Один итальянский ученый, по имени Ламброзо, живший в то время, считал, что все гениальные люди психически ненормальны и что все преступления – продукт сумасшествия. Но что в том веке было или казалось только парадоксом, ныне сделалось печальной действительностью. И все народонаселение, от одного конца мира до другого, состоит из сумасшедших, более или менее опасных.

Вы, кажется, удивляетесь, принц? Но я придерживаюсь этого взгляда. И я также – сумасшедший, подобно остальным; по многим пунктам мой мозг ненормален.

Крайне любопытно изучать начало социального безумия, не считавшегося отнюдь опасной и страшной психической эпидемией и проявлявшегося в различных видах. Сначала появилась необузданная спекуляция, погоня за золотом и игра на бирже, которая обогащала или разоряла в несколько дней, а порой и часов, потрясая до основания нервную систему людей.