|
Только есть разные пути, как до этого общего будущего добраться. Можно просто спокойно посидеть и подождать, а можно скоротать ожидание разного рода контактами с себе подобными особями: устроить какую-нибудь пакость, жениться, развестись, написать книгу, поиграть на рояле или человека убить. И в этом выборе и есть наша воля, потому что, как верно написал ваш покойный друг, человек не выбирает ни место, ни время рождения, ни родителей своих. Короче, разве можно найти смысл в жизни, если она происходит из стольких случайностей? На этом и посыпался ваш писатель. А человек существует для того же, что и любой цветок: или чтобы его сорвали и насладились кратковременной красотой и ароматом, или чтобы отцвести и дать семена, которые снова упадут в землю. А Надя за вас замуж не выйдет, — оборвав свою философскую тираду, добавил Алексей.
Леонидовскую теорию смысла жизни Демин оспаривать не стал, но замечание о Наде опроверг: — Все равно я через месяц на ней женюсь. — Ну, теперь вряд ли. Они разве не были еще у вас? — Кто это «они»? — Надя и Соня. — При чем здесь Соня? — Как же? Они сестры, как оказалось. Кстати, почему бы вам было не жениться на Соне, тем более что покойный друг так этого хотел. — На Соне?! Получить такого же Клишина себе на шею? Постоянно думать, что она наставляет тебе рога, и ждать, что бросит, если вдруг кончатся деньги? Ну уж нет, и то, что они с Надей якобы сестры, как вы утверждаете, полная чушь. — Ну, как хотите, это шоу вам еще предстоит посмотреть. — Не верю. — Как угодно. Так что с этой публикацией? Когда она запланирована в вашем издательстве? — Через два месяца. — Поставьте вместо нее в план какой-нибудь детектив или любовный роман, можете сами написать, под псевдонимом, разумеется. — Это шантаж. — Именно. Можете обратиться в милицию, а потом писать свою задуманную вторую часть из тюрьмы. Вы убийца, это болезнь, которая прогрессирует. Вы станете все свои проблемы решать именно так и обязательно попадетесь. На всякий случай помните, что я есть, и не надо так смотреть, а то подумаю, что стоит выкинуть старый трюк: написать главу в духе Павла Клишина о том, что меня убил некто Максим Демин, и оставить ее на хранение капитану Михину. Вы знаете капитана Михина? — Все вы, менты, ублюдки. — Он сказал это без выражения, так же ровно, как повторял десятки раз «алло» по телефону, но Алексей понял, что для Демина это и есть накал страстей. — Так как насчет моей просьбы? — Хорошо, я подожду с публикацией. — Чего подождете? Он только смотрел своими бесцветными глазами, потом вдруг произнес: — Такие, как ты, долго не живут, кто-то все равно тебя закажет. Леонидову стало не по себе, он достал носовой платок из кармана, вытер лоб: — Это все жара проклятая. Мозги плавятся в такую погоду, ну что за жизнь? Человек дуреет, если второй месяц каждый день на улице за тридцать, не негры же мы в самом деле, нет, не для нас такой климат, не для нас. Пойду пива холодного куплю. Вы пиво пьете, Максим Николаевич? Демин снова отошел к окну, спиной оперся о подоконник, стоял, ждал, пока Леонидов выйдет. Алексей улыбнулся на всякий случай, как коммерческий директор, заключивший удачную сделку, и вышел в приемную, туда, где сидела Любовь Николаевна. — Как Павлик? — спросил он ее. — С моим сыном все в порядке. — Пишет? — Допустим. — И что пишет? — И стихи, и прозу, и пьесу какую-то написал. — Ей, похоже, нравилось разговаривать о сыне, Любовь Николаевна даже потеплела. |
