Следователь взял Куличова под локоть и вывел за дверь. Через минуту Владыкин вернулся обратно и, расхаживая взад-вперед по комнате, принялся диктовать своему помощнику.

– Пиши, Юра, следующее, – говорил он, меряя шагами жилплощадь покойной Пастуховой. – Протокол следственно эксперимента, дата, год, город Москва. Старший следователь межрайонной прокуратуры, юрист первого класса Владыкин при участии стажера прокуратуры Ливанского свидетелей по делу Ирошникова и Куличова в присутствии понятых, – Владыкин вытащил из кармана паспорта понятых и продиктовал своему помощнику их имена и адреса. – По находящемуся в производстве делу номер такой-то в соответствии со статьями, – продолжая расхаживать по комнате, Владыкин достал из кармана пачку сигарет и распечатал её.

– Указанным лицам разъяснено право присутствовать при производстве следственного эксперимента и делать заявления, подлежащие занесению в протокол. Понятым разъяснена их обязанность удостоверить своим подписями результаты эксперимента после его окончания. Эксперимент проводится в квартире номер двенадцать по такой-то улице. Вход в комнаты один и два раздельный из общего коридора. Стеновая перегородка между комнатами один и два деревянная толщиной в восемь сантиметров покрыта штукатуркой и оклеена обоями с обеих сторон. Двери из коридора в комнаты деревянные, одностворчатые.

Владыкин остановился и прикурил сигарету.

– С новой строки, – перегнувшись через плечо стажера, он заглянул в протокол. – Подчерк у тебя, Юра, красивый, разборчивый. Станешь скоро прокурором.

Молодой человек зарделся девичьем румянцем.

– Пиши так, – продолжил Владыкин свое хождение по комнате. – При производстве эксперимента его участники размещены следующим образом. Свидетель Ирошников и понятые в комнате номер один, где проживала пострадавшая Пастухова. Свидетель Куличов находится в комнате номер два, через стену от комнаты номер один. Перед началом эксперимента всем участникам разъяснены его цели, – Владыкин подошел к подоконнику и стряхнул пепел в цветочный горшок – Полить бы цеточки, а то засохнут, – сказал он то ли стажеру, то ли самому себе.

– А цель такая, – Владыкин шагнул к Ирошникову, протянул ему сложенную вдвое бумажку. – Вы, Антон Васильевич, сейчас несколько раз зачитаете этот текст. Сперва вы читаете в тоне спокойного разговора, не повышая голоса. Так, как мы с вами сейчас разговариваем. Затем перечитываете текст точно таким же ровным голосом. Через минуту повторяете его в повышенном тоне, будто спорите с кем-то. Вам все ясно?

Ирошников кивнул. Понятые переглянулись. Дед в костюме, бросив на женщину выразительный взгляд, чмокнул губами, словно хотел сказать: сколь веревочке не виться, убийцу все равно изобличат и отвесят по всей строгости закона, так что лучше тебе, свидетель Ирошников, сразу облегчить душу чистосердечным признанием. Женщина в ответ шмыгнула носом. Ирошников прочитал записку: «У вас больное сердце. Сегодня вам лучше оставаться в постели и вызвать участкового врача. Пока советую принять нитроглицерин. Вам сразу станет легче».

– Я не советовал Пастуховой принимать нитроглицерин, – сказал Ирошников. – А легче старухе стало после укола.

– У нас тут не врачебный консилиум, – Владыкин потушил сигарету в цветочном горшке и выбросил окурок через форточку. – Теперь уже не имеет ни малейшего значения, после чего покойнице стало легче. Нас интересует, слышит ли вас Куличов. А если слышит, то, узнает ли ваш голос.

– Слышу, хорошо слышу, – выкрикнул Куличов из-за стены.