«Тут одна оказия имеется, – Розов снова улыбнулся. – У меня брат в Израиль уехал на постоянное жительство. На меня оформил дарственную на свою двухкомнатную квартиру в прекрасном доме в районе Таганской площади. Вся обстановка, евроремонт и все такое. Рай для одинокого мужчины. Брат у меня – человек с тонким вкусом, для себя оборудовал квартиру. Вам просто необходимо её посмотреть». «Дорого?» – только и спросил Глушко. «Свои люди, о цене договоримся, – Розов добродушно хохотнул, решив, что с Глушко сам Бог велел взять подороже. – Вам сделаю скидку. Только деньги желательно отдать поскорее». Квартиру посмотрели вечером того же дня и ударили по рукам на кухне. «Деньги соберу недели за две», – сказал Глушко, настроение которого после осмотра квартиры поднялось. «Через две так через две, – ответил Розов. – А документы в один день оформим, не проблема. Удивляюсь только: чего моему брату здесь не жилось?»

– Вы дома? – спросил он. – Это ваша черная машина у подъезда стоит?

– Моя, – ответил Розов на последний вопрос, но дверь не открыл.

– Я тоже подумал, что ваша, – сказал всклокоченный мужичок. – И сразу решил подняться. Я-то живу внизу, на втором этаже. Телефона вашего не знаю и решил подняться.

– А что с машиной? – заволновался за дверью Розов.

– Так это ваша машина? – бестолковый мужичок почесал шею.

– Да моя же, моя, – Розов даже застонал от досады, он даже хотел распахнуть дверь, но почему-то этого не сделал. – Что с машиной?

– Да ребята какие-то, шпана местная, в замке копаются, – мужчина пригладил волосы. – Кажись, открыть её хотят. Я подумал и к вам поднялся. Вы на машине, вроде, ездите.

Дальше Розов не слушал, он бросился в кухню, к окну, свалив на ходу стул. Действительно, возле машины стояли два парня. Один наклонился над передней дверцей, чем-то ковырялся в замке, отверткой что ли, сверху, с девятого этажа, не разглядеть. Розов, наблюдавший эту картину, чуть не вскрикнул от мгновенно закипевшей в груди ярости. Да что же это такое, средь бела дня машину вскрывают прямо на глазах её владельца? Николай Семенович опустил верхний шпингалет и поднял нижний, схватившись за ручку оконной рамы, с силой дернул её на себя.

Он хотел крикнуть этим парням в окно, чтобы немедленно прекратили безобразие, отвалили от машины. Окно не поддавалось. Розов вспомнил, что осенью рамы красили, видимо, свежеокрашенная створка пристыла к оконной коробке. Он выругался вслух самыми грязными словами, что смог вспомнить. Схватившись за ручку обеими руками, он, вложив в движение все силы, рванул окно на себя. Рама затрещала, Розов снова дернул ручку. К его ногам упал с подоконника и раскололся надвое горшок с геранью, рассыпалась по полу черная земля, но окно распахнулось. Он подался вперед, перегнулся через подоконник.

– Сволочи, что же вы делаете? – заорал Розов не своим голосом.

Он хотел крикнуть ещё что-то, но от морозного воздуха, от волнения перехватило дыхание, спазм сжал горло. Один из парней поднял голову кверху, другой продолжал, как ни в чем ни бывало копаться в замке.

– Что вы делаете, сволочи? – Розов справился с дыханием.

На этот раз голову кверху поднял тот, что копался в замке. Господи, почему не срабатывает сигнализация? Ведь уверяли, что она надежная и безотказная. Впрочем, это говорят всем и каждому, всем дуракам вроде него.

– Прекратите немедленно, скоты, – изо рта Розова вырывался горячий пар.