— Ну и попал же ты в переплет, дружище, — тихо сказал толстяк и поднял крышку ящика. Как и следовало ожидать, внутри находились деньги. Райли вывалил на стол пачки сотенных.

— Тебе не удастся уйти без шума, — сказал толстяк своему улыбающемуся визитеру. — Кроме того, сюда сразу же войдут. Если ты все-таки уйдешь, опознать тебя будет делом несложным. Те девушки в приемной — актрисы, так что они опишут твой портрет во всех деталях. Достаточно передать его в газеты, — и тебе крышка.

— Это — спорный вопрос, — сказал Рудольф.

— Вы выбрали неудачное время для ограбления, мистер.

— Возможно, — согласился Рудольф. Улыбка сползла с его лица, потому что Райли улыбался в ответ.

— Интересно, приятель, — сказал он, — что ты будешь делать, если я на тебя брошусь? Ты не успеешь выстрелить.

— Правда? — ухмыльнулся Рудольф, вытаскивая браунинг из папки.

— Ты раздобыл ключ от моего кабинета, пришел в день получки, да еще и вооруженным. Подготовленное ограбление… Я убью тебя… день-другой в суде, — он пожал плечами, — и меня оправдают. Вынужденная самозащита.

— Вряд ли это возможно, — сказал Рудольф. Непонятно, но ему вдруг стало не по себе. События развивались совершенно не так, как было запланировано. Его «клиент», а это звучит куда лучше, чем жертва, становился агрессивным. Но то, что намечено, должно быть сделано, причем быстро. Его мозг заработал, просчитывая варианты. Возможностей было несколько. Естественно, он возьмет деньги. Посетителям в приемной можно объяснить, что мистер Райли занят срочной работой и просил его не беспокоить. Жалко, конечно, бросать дом со всем имуществом, которое он так тщательно подбирал. Ничего, дом записан на вымышленное имя, он сможет снять другой, с учетом новых потребностей. Загар, парик, бакенбарды и усы сделают его неузнаваемым. Скрыться — не такая уж проблема.

Не отрывая глаз от Райли, он погрузился в размышления. Голос жертвы превратился в монотонное бормотание.

— …пришлось потратить уйму времени, чтобы разыскать тебя. Ты чертовски хитер, должен признаться. Как бы я ни старался, а достаточного количества убедительных доказательств для суда раздобыть было бы невозможно. А мне, как ты наверное догадываешься, нельзя засвечиваться. Разве я похож на сумасшедшего, который кокнет человека, а потом до конца жизни гниет за него в тюряге? Нет, я не псих. Я навел справки. В конце концов удалось выйти на одного человечка, который в знак глубокой признательности свел меня с тобой. И мы заключили сделку. Здорово, а?

Толстяк радостно заулыбался и шумно втянул носом воздух. Он все-таки слишком большой, подумал Рудольф. Наверно, и двух выстрелов в грудь будет недостаточно. В браунинге пять патронов, так что, по-видимому, придется выпустить четыре пули в грудь, а последнюю оставить про запас. Никому не выдержать четырех. А если целиться в легкие, он не сможет закричать, и тогда единственным шумом будет звук падающего тела. Но в приемной такой гам, что они не услышат.

Постепенно монотонное бормотание Райли стало наполняться смыслом. Мозг Рудольфа, разрабатывающий возможные варианты бегства, проанализировал услышанное.

В нем было нечто, чего быть никак не могло. Нечто совершенно противоестественное, если он, конечно, все правильно расслышал. Улыбка застыла на его лице, а глаза впервые оторвались от оппонента и забегали по кабинету.

— Это я нанял тебя, чтобы убить себя, — произнес Райли. — Мне так и не удалось выяснить твое настоящее имя и где ты скрываешься.