– Нет, я не использую психоаналитические методы, – медленно ответила она. – Видите ли, по-моему, этот подход слишком долгий и утомительный. Я действую по-другому. Мой метод – это в первую очередь прямой разговор. Если вы решите проходить терапию у меня, мы будем много говорить о ваших чувствах, возможно, работать с флипчартом или писать письма вашей матери, отцу и другим людям. Но отправлять их не станем.

Она выдержала паузу. Пока что Карл внимал с интересом – по крайней мере, так ей казалось.

– Но самая важная работа, – продолжила Роза, – будет происходить не в этой комнате во время наших сеансов, а снаружи… у вас на работе, в вашей квартире, при общении с другими людьми.

– Да, конечно, – пробормотал он, словно слышал все это уже сто раз. – Вы вообще знаете, как работают другие методы?

Роза улыбнулась. Его прямота бодрила.

– В Австрии признаны двадцать два метода – это значит, страховая медицинская организация платит за них. И да, большинство мне известны.

Он поднял брови.

– Психотерапевты должны ежегодно повышать квалификацию. Иногда я использую приемы, которые узнала благодаря систематическому дополнительному образованию. Мы можем, например, реконструировать и проанализировать ваши отношения с друзьями, коллегами и членами семьи или инсценировать какие-то ситуации.

– Откуда вы знаете, что это сработает?

Какой глупый! Она улыбнулась.

– Во время учебы мы сами должны были посещать психотерапевта в качестве клиентов. Минимум: двести пятьдесят часов самоосознания.

Он надул щеки и выпустил воздух. Похоже, такого ему не рассказывал ни один психоаналитик – но Роза могла открыто говорить об этом. Как-никак, у нее за плечами все триста пятнадцать часов.

– У вас есть еще вопросы? Если нет, то я хотела бы обсудить организационные моменты.

Он откинулся на спинку дивана.

– В отличие от врачей психотерапевты по закону обязаны сохранять конфиденциальность. Врачи могут обмениваться информацией о пациенте, но наш принцип неразглашения гораздо строже. Нам разрешено говорить с врачами, госучреждениями или родственниками о сути терапии только с согласия клиента. Но угроза вашей жизни или жизни другого человека снимает с меня обязанность неразглашения.

Карл кивнул.

– Если вы придете пьяным или под воздействием наркотиков, я буду вынуждена отменить сеанс. – Он не возражал. – Я рекомендую сначала встречаться раз в неделю. На четвертый прием принесите, пожалуйста, этот заполненный вашим семейным врачом формуляр медицинского обследования. Оно необходимо для психотерапевических сеансов. Мы представим все это суду вместе с отчетом и предварительным диагнозом, чтобы подать заявление на покрытие расходов на дальнейшие сеансы. – Стандартная процедура, когда заказчиком является суд.

Карл проигнорировал формуляр.

– Зачем этот листок, если я все равно должен пройти эту терапию?

– Я просто хочу быть уверенной, что вы физически здоровы.

– Анализ мочи тоже предусмотрен?

– Вы принимаете наркотики?

– Нет.

– Тогда вам нечего бояться.

Он сложил формуляр и, не читая, сунул его в нагрудный карман. Снова подвинулся к краю дивана, на этот раз уже ближе к Розе. В воздухе стоял запах машинного масла. Вероятно, он приехал прямо из автомастерской. Неосознанным жестом Карл закатал рукава рубашки.