— Что «не надо»?

— Не расспрашивайте меня об этом.

— Коль уж я попал в эту переделку, я вправе ожидать от вас помощи, тем более что это только начало. Боюсь, что нам в любом случае придется действовать сообща. Поэтому мне не хотелось бы ходить в потемках, я должен чувствовать под ногами твердую почву.

Она плотно сжала губы, давая тем самым понять, что не проронит больше ни слова.

— Давно вы здесь, в мастерской? — поинтересовался он.

Она покачала головой.

— Так давно вы здесь? — повторил он свой вопрос. В комнате воцарилась тягостная тишина, наконец Альма не выдержала и заговорила:

— Приблизительно с четырех часов утра… О Терри, пожалуйста, не заставляйте меня рассказывать все. Конечно, вы можете заставить меня говорить, мы оба знаем это. Вы всегда обладали такой властью надо мной!

Вы можете заставить меня сделать все, что угодно. Я ничего не могу утаить от вас и никогда не могла. До вашей поездки в Китай… той ночью… — голос ее сорвался, и она вновь замолчала.

— Вы только расскажите мне обо всем, Альма, и я постараюсь вам помочь, — ласково попросил он.

— Нет, нет! Вы не должны ничего знать, я не хочу, чтобы вы имели хоть какое-то отношение к этому делу, ради Бога, Терри!

— Но я уже имею это самое отношение!

— Да нет же! Вас всего-навсего допросили. Это ведь еще ничего не значит. Обещайте мне, что сядете в самолет и улетите из города.

— Это мне не поможет, Альма. Наоборот, только усугубит мое положение. К тому же я не хочу бросать вас в беде. Поэтому лучше расскажите мне все по порядку, не бойтесь. Ведь Мандру убили не вы?

— Конечно не я.

— А вы знаете, кто?

— Нет, — с отчаянием в голосе произнесла она, — конечно нет… О Терри, вы так нужны мне! Почему так получается, что я никогда не могу прибегнуть к вашей помощи именно тогда, когда она нужна мне больше всего!

Она прижалась к нему, как ребенок, который от страха перед темнотой прижимается к матери. Он нежно обнял ее.

— Альма, успокойтесь, ну не надо так дрожать. Расскажите, в чем дело, и я помогу вам.

Она молчала. Голову она положила ему на грудь, пальцами крепко вцепилась в плечи. Потом вдруг отпрянула от него и рассмеялась. В смехе ее слышалась какая-то горечь, но глаза смотрели дерзко, с вызовом.

— Нет, Терри, вы не поможете мне, и на этом точка.

— Да нет же, помогу!

— А я говорю — не поможете!

Он снова прижал ее к себе, она приподнялась на носках и дрожащими губами потянулась к его губам, потом вдруг оттолкнула его от себя.

— Расскажите мне об этой штуке, — кивком он указал на портрет.

— Нет.

— Послушайте, Альма, вы что, пытаетесь выгородить Джорджа Леверинга?

Терри, я не стану разговаривать с вами на эту тему. Больше вы от меня ни слова не добьетесь.

Он задумчиво посмотрел на картину и хмуро заметил:

— Ладно, Альма. Может, так оно и лучше. Но имейте в виду: я хочу разобраться в этой истории и я помогу вам. Может, действительно будет лучше, если я не узнаю от вас ни одного факта, так как, если бы вы сообщили мне хоть один, это связало бы мне руки. Но запомните, Альма, я помогу лишь вам, и только вам одной. И если вы попытаетесь выгородить кого-то или взять на себя чью-либо вину, я все равно об этом узнаю. Я не допущу, чтобы вы за кого-то расплачивались, не важно за кого — за Леверинга, Синтию или еще кого-нибудь.

Он вышел из рабочей комнаты в гостиную и, взяв с кресла свою шляпу, надел ее.

— Терри! — крикнула она, когда он уже собирался выйти из квартиры.