— Теперь я все понимаю. Я сказала Мандре, что все кончено, что я собираюсь пойти к адвокату, что заберу картину. И тогда, Филин, у этого человека хватило наглости подсунуть мне наркотик. Мы пили чай. Я не знаю, что он подмешал в него, но у меня перед глазами все вдруг поплыло. Я встала и ощутила невероятную слабость в коленках. Я схватилась за край стола и вдруг провалилась в черную бездну.

— Что случилось потом?

— Когда я проснулась, было около трех часов. У меня невыносимо болела голова. Я прошла в комнату, где некоторое время назад мы с Мандрой пили чай. Он сидел за столом, головой повалившись на руки.

— Ты видела «слив-ган»?

— Нет.

— Подожди, подожди, — перебил ее Терри. — Это очень важно, Синтия. Постарайся поточней воспроизвести в своей памяти, как все выглядело.

Она закрыла глаза и сказала:

— Да, да, конечно, как сейчас вижу — скрюченные руки Мандры на столе, на руках покоится голова. Это было ужасно…

— Он лежал лицом вниз?

— Нет, его голова была слегка повернута, глаза открыты, как будто смотрят на тебя, такие стеклянные, неживые. Брр! Филин, ты ведь знаешь, как выглядят мертвецы. Не заставляй меня больше говорить об этом.

— Ты закричала?

— Не думаю.

— Что еще было на столе?

— Подожди, дай-ка вспомнить. На нем лежали какие-то бумаги.

— Где лежали? Прямо перед Мандрой?

— Нет. С краю.

— Ты не помнишь, что это были за бумаги? Письма или?..

— Нет, не помню.

— Они лежали стопкой?

— Нет, их как бы сгребли в кучу на край стола.

— Как будто Мандра сгреб их, чтобы очистить для чего-то стол?

— Может, и так, а может, кто-то что-то искал и сгреб их в кучу на край стола, чтобы не касаться тела Мандры.

— В комнате, кроме Мандры, был еще кто-нибудь?

— Нет… то есть не думаю. Я, конечно, не заглядывала под стол, в шкаф, в соседние комнаты.

— Что потом?

— Мной овладело сумасшедшее желание убраться оттуда как можно скорей. Несмотря на то, что я была страшно напугана, я понимала — ни в коем случае нельзя допустить, чтобы телохранитель увидел меня и смог потом сказать, в котором часу я покинула квартиру. В горле у меня все сжалось: такое ощущение, будто кто-то тебя душит, я с трудом дышала. Со мной это случается. Когда я через голову надеваю платье и оно закрывает мне лицо, я готова разорвать его на кусочки.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать. Но сейчас меня интересует другое.

— Ну вот, кроме Мандры, там никого не было. Сам Мандра был мертв. Кто-то убил его, и я не знала, как мне доказать потом, что это сделала не я, мне хотелось, чтобы мое имя никак не было связано с тем, что произошло. Все это было так глупо — слепая паника, которая вдруг овладевает тобой и заставляет бежать, бежать. Я знала о двери в коридор. Я, естественно, подумала о том, что ее можно открыть изнутри. Единственный ключ, которым ее можно открыть снаружи, находился у Мандры. Я отперла дверь и убежала.

— Который был час?

— Около трех. Я посмотрела на часы только тогда, когда оказалась в квартире Альмы.

— Ты закрыла за собой дверь?

— Нет, я оставила ее открытой.

— Почему ты ее не закрыла?

— По правде говоря, Филин, я думала, что закрыла, но, выходит, ошиблась. Я очень смутно помню, как выбиралась оттуда. Помню, что долго мучилась с замком, потом наконец распахнула дверь, выскочила в коридор и побежала вниз по лестнице.