— Думаю, что так. Да.

— А какой она была тридцать лет назад, когда они поженились?

Уорэндер посмотрел на Ричарда.

— Обворожительная. Своенравная. Веселая. Очаровательная, — он махнул рукой. — А, что теперь! Все уже. Не важно.

— Другая? Не такая, как в последнее время? — настаивал Аллейн.

— Господи! Конечно, нет!

— Видите, лютня музыкантши разбилась. В совершенстве обнаружились изъяны.

— Да, продолжайте.

— Давайте вспомним вчерашний день. Поправьте, если я заблуждаюсь, но вот как я себе это все представляю. Кстати, мои умозаключения основываются на сведениях, которые мы с Фоксом получили от вас или от слуг, осведомленных, как это и полагается, гораздо лучше, чем вы думаете. Все неприятности начались с утра, не так ли? Именно утром она первый раз узнала, что ее… — он на секунду заколебался.

— Все в порядке, — сказал Ричард. — Анелида знает. Все. Она говорит, ей все равно.

— А с какой стати должно быть иначе? — спросила всех Анелида. — Мы же живем не во времена короля Лира. Во всяком случае, мистер Аллейн хочет сказать о «Бережливости в раю» и обо мне. Как твоей маме не понравилось, что ты встречаешься со мной, а еще больше то, что я смогу сыграть эту роль.

— Которая, как она полагала, была написана для нее. Именно так, — сказал Аллейн. — Болезненно обостренные подозрения, что все против нее что-то замышляют, что она — жертва заговора. Это началось еще утром, когда она узнала, что мисс Кавендиш будет играть главную роль в другой комедии и что Гантри и Сарасен тоже участвовали в этой интриге. Она была стареющей актрисой, ревнивой и с манией собственницы.

— Не всегда же, — возразил Ричард. — Совсем не всегда.

— С годами стала больше, — пробормотал Уорэндер.

— Совершенно верно. Может, именно поэтому ее муж, человек, признающий только совершенство, переключил свои основные заботы с нее на молодого человека, который, как он думал, был его сыном и в которого его жена вцепилась мертвой хваткой.

— Но неужели он так думал? — воскликнул Ричард. — Морис, неужели?

— Она… не мешала ему так думать.

— Понимаю. А в те времена, как ты сказал, он верил всему, что она ему говорила. Теперь я понимаю, — обратился Ричард к Аллейну, — почему вы согласились ничего не сообщать ему обо мне. Он и так уже все знал.

— Да, знал, — сказал Аллейн и добавил: — После скандала в оранжерее она шепнула полковнику, что просветила мужа на этот счет.

— И что Чарльз? — спросил Ричард Уорэндера. — Он что-нибудь говорил тебе потом? Говорил?

— Да, когда нас поместили вдвоем в кабинете. Он еле выносил мое присутствие. Так получилось. Он… — Уорэндер, казалось, пытался найти нужные слова. — Я никогда не видел человека в такой ярости, — сказал он наконец. — Его просто распирало от гнева.

— О господи! — произнес Ричард.

— Вернемся к событиям дня. Перед приемом была ссора по поводу духов, — продолжил Аллейн. — Он попросил жену не пользоваться ими. Но она в присутствии мужа заставила вас, полковник, обрызгать ее. Вы ведь почувствовали тогда, что вот-вот разразится скандал?

— Мне не следовало этого делать. Но она всегда могла заставить меня плясать под свою дудку, — ответил Уорэндер. — Я это знал.