— Ладно, ладно. Я сейчас вытру.

— Давайте я.

— Не надо.

— Сколько вам лет, Анелида?

— Девятнадцать. А что?

— А мне двадцать восемь.

— Вы преуспели для своего возраста, — вежливо отозвалась Анелида. — Уже знаменитый драматург.

— Просто пишу пьесы.

— Думаю, после того как вы написали эту новую вещь, вы можете считать себя драматургом.

— О боже! Вы еще и насмехаетесь! — задумчиво произнес Ричард. Помолчав минутку, он добавил. — Мэри читает ее. Сейчас.

— Она была довольна, что вы принесли ей пьесу?

— Совсем по другой причине. Она решила, что я написал эту вещь для нее.

— Но… как она могла так подумать? Ну ничего, она прочитает и все поймет.

— Я уже говорил, вы плохо пока знаете театральную среду.

К своему удивлению, Анелида вдруг произнесла:

— Но зато я знаю, что я актриса.

— Да, — согласился Ричард. — Конечно. И хорошая актриса.

— Вы не видели, как я играю.

— Ну, это вы так думаете.

— Ричард!

— Уже одно хорошо, что вы от удивления назвали меня по имени…

— Но когда вы меня видели?

— Я просто ненароком проговорился. У меня есть хорошо разработанный план. Узнаете.

— А когда?

— На приеме. А сейчас я ухожу. Au revoir, дорогая Анелида.

Когда он ушел, Анелида долго сидела неподвижно. Она чувствовала себя сбитой с толку, неуверенной и пронзительно счастливой.

Ричард же, напротив, вернулся домой, полный решимости. Он сразу направился в кабинет Чарльза Темплетона. Чарльз и Морис торжественно восседали там за графином шерри. Выглядели оба довольно смущенными.

— Мы только что говорили о тебе, — признался Чарльз. — Что тебе налить? Что ты обычно пьешь в такое время дня? Пиво?

— Пожалуй. Я налью сам. Может, мне испариться, чтобы не мешать вам беседовать обо мне?

— Нет, нет.

— Да мы, вроде, уже и кончили, — добавил Уорэндер. — Так ведь, Чарльз?

— Как будто так.

Ричард налил себе пива.

— Собственно говоря, — сказал он, — я пришел сюда с целью навязать вам ту же самую тему.

Уорэндер пробормотал, что ему пора.

— Идите, Морис, если у вас действительно дела, — ответил Ричард. — Но то, что я собираюсь сказать, связано некоторым образом с нашим утренним разговором.

Усевшись, он долго смотрел на кружку с пивом.

— Трудно начать, — произнес он.

Все молча ждали. Уорэндер — с видом слегка глуповатым, Чарльз — как всегда, вежливо-внимательным.

— Вопрос заключается в том, как понимать соблюдение и нарушение верности, — проговорил наконец Ричард. — Да, частично в этом. — И он попытался изложить свои мысли как можно объективнее, но понимал, что путается, и уже пожалел, что поддался порыву.

Чарльз все время поворачивал покрытую старческими пятнышками руку, рассматривая ее. Уорэндер потягивал шерри и иногда украдкой бросал взгляды на Ричарда.

— А не лучше ли перейти к сути? — нетерпеливо сказал Чарльз.

— Если бы я мог! — воскликнул Ричард. — Я понимаю, что совсем запутался.

— Может, мне удастся выразить то, что ты пытаешься нам сказать? Ты считаешь, что можешь писать не только такие пьесы, которые подходят Мэри.