|
Я даю последний совет. И спускаюсь по лестнице. По улице ковыляет маленькая собачонка. Она увязывается за мной. Сегодня ко мне все цепляются. Собачонка – крошечный фокс, черный с белым. Мне ка-жется, она потерялась. Эти наглые безработные меня даже не проводили. Уверен, что они уже начали драться. Слышны вопли. Пусть же он запихнет свою кочергу целиком ей в задницу! Что-бы образумить эту шлюху! Это ее отучит беспокоить меня! Я иду налево… Точнее говоря, по направлению к Коломб. Собачонка бежит за мной… За Аньер находится Жонксьон, там мой кузен. Но собачонка сильно хромает. Она смотрит на меня. Не могу видеть, как она тащится. Пожалуй, лучше вернуться. Возвращаюсь через мост Бине и заводскую окраину. Больница еще не закрыта… Я говорю мадам Ортанз: «Покормим собачку. Пусть кто-нибудь купит мяса… Завтра позвоним… За ней приедут из “Общества защиты”. На ночь ее нужно запереть». И ухожу спокойный. Но собачонка оказалась очень пугливой. Ее, на-верное, сильно били. Улица жестока. На следующий день, едва мы открыли окно, она не стала ждать, а выпрыгнула наружу, нас она тоже боялась. Она думала, что ее хотят наказать. Она ни-чего не понимала. И никому уже не верила. И это было ужасно. * * * Гюстен прекрасно меня понимает. Когда он голоден, от него можно услышать замечатель-ные вещи. Ему доступен самый высокий стиль. Его мнению можно доверять. Он совершенно не завистлив. Он не требует от жизни слишком много. Когда-то он пережил разочарование в любви и не хочет с ним расставаться. Он говорит об этом очень редко. Это была легкомысленная женщина. Гюстен – исключительный человек. Он всегда остается верен себе. А пока он пьет… Сон для меня – мучение. Если бы я всегда хорошо спал, я никогда бы не написал ни строч-ки… «Ты мог бы, – говорит Гюстен, – рассказать что-то приятное… иногда… В жизни не одна только грязь…» В определенном смысле это довольно верно. Мною владеет настоящая мания, я слишком односторонен. А ведь было время, когда у меня постоянно гудело в ушах, когда меня лихорадило гораздо чаще, чем теперь, и я не был столь пессимистичен… Меня посещали пре-краснейшие мечты… Моя секретарша мадам Витрув тоже делает мне замечания на этот счет. Она хорошо осведомлена о причинах моих страданий. Когда человек одарен, он невнимателен к своим шедеврам, способен их потерять. Я говорю себе: «Эта шлюха Витрув наверняка где-то их припрятала…» Настоящие жемчужины… куски Легенды… просто бесподобно… Я настроен всерьез заняться ими… Для большей уверенности я перерываю все свои бумаги… И ничего не нахожу… Я звоню Делюмелю, моему агенту, и крою его на чем свет стоит… Я хочу, чтобы он скрежетал зубами от злости… Чтоб он сдох! Ему на это наплевать! Он миллионер. Он мне сове-тует взять отпуск… Наконец приходит моя Витрувиха. Я не доверяю ей. У меня для этого доста-точно оснований. Куда ты девала мое гениальное произведение? – сразу нападаю я на нее. У ме-ня есть по меньшей мере сотня причин подозревать ее… Больница Линюси находилась около Порт Перейр. Она приходила туда почти ежедневно к концу приема и приносила мне то, что напечатала. Маленькое временное здание давно снесли. Мне там не нравилось. Все было расписано буквально по минутам. Линюси, крупный миллио-нер, создавший больницу, хотел, чтобы все лечились и выздоравливали бесплатно. Чертовы фи-лантропы. Меня бы больше устроила работа в муниципальной больнице… Прививки… Спра-вочки… Даже душ с ванной… В общем, лафа. Совсем другое дело. Но я не какая-нибудь важная птица, не франкмасон, даже не студент педагогического института и не умею как следует пре-поднести себя, я слишком много трахаюсь, к тому же у меня плохая репутация… Уже пятна-дцать лет вся округа наблюдает, как я барахтаюсь: эти паршивые люмпены добились всяческих свобод и глубоко меня презирают. |
