|
Еще замечательней были консультации, которые проводил Гюстен. Он ограничивал их до десяти минут, тогда как они могли бы длиться два часа, если бы велись по всем правилам. Но мне не надо было учиться сокращать. У меня была своя отработанная система. Я хотел поговорить с ним именно о моей Легенде. Ее начало нашлось под кроватью Ми-рей. Я очень разочаровался, когда прочел его. Моя поэма ничего не выиграла с течением време-ни. После годов забвения все это выглядело как прошедший праздник, плод больного воображе-ния… У Гюстена обо всем было свое собственное мнение. – Гюстен, – сказал я ему, – ты не всегда был так туп, как сейчас. Тебя задавили обстоятель-ства, работа, нереализованные желания, губительные наставления… Можешь ли ты хоть на мгновение возродить в себе поэзию?.. Слегка напрячься сердцем или хотя бы членом? Чтобы выслушать феерическую, немного трагическую, но возвышенную… эпопею?.. Ты способен на это?.. Гюстен продолжал дремать на своей скамеечке перед лекарствами в широко распахнутом шкафу… Он и слова не вымолвил… он не хотел меня прерывать. – Речь идет, как я уже говорил, о Гвендоре Великолепном, Принце Христиании… Нач-нем… Он испускает дух… в этот самый миг, когда я с тобой разговариваю… Кровь течет из двадцати ран… Армия Гвендора только что потерпела сокрушительное поражение… Сам король Крогольд отыскал Гвендора во время боя… Он разрубил его пополам… Крогольд не чистоплюй… Он сам вершит правосудие… Гвендор его предал… Смерть надвигается на Гвендора, и его конец близок… Послушай немного! «Шум битвы стих вместе с последними проблесками дня… Вдали скрылись полки короля Крогольда… Тьму пронизывают хрипы огромной агонизирующей армии… Победители и побе-жденные как могут прощаются с жизнью… Тишина постепенно подавляет крики и хрипение, которые становятся все слабее и реже… Погребенный под кучей соратников, Гвендор Великолепный еще истекает кровью… На рассвете перед ним предстает Смерть. – Ты понял, Гвендор? – Я понял, о Смерть! Я понял уже в начале этого дня!.. Я почувствовал в моем сердце, и в моих руках, и в глазах моих друзей, даже в походке моей лошади грустное и медленное очарова-ние сна… Моя звезда угасла в твоих ледяных руках… Все исчезает! О Смерть! Столько угрызе-ний совести! Я чувствую стыд!.. Посмотри на этих несчастных!.. Тишина вечности не может его облегчить!.. – В этом мире нет облегчения, Гвендор! Нигде, только в сказках! Все царства заканчиваются сном!.. – О Смерть! Дай мне немного времени… день или два! Я хочу знать, кто меня предал… – Все предают, Гвендор… Страсти не принадлежат никому, особенно любовь, это лишь цветок жизни в саду молодости. И Смерть совсем бесшумно забирает принца… Он не сопротивляется. Он сделался невесо-мым… А потом прекрасный сон овладевает его душой… Сон, который он часто видел, когда был маленьким, в меховой колыбели, в комнате для Наследников, около своей моравской кор-милицы, в замке короля Рене…» У Гюстена руки свисали между колен… – Разве это не прекрасно? – спросил я его. Он был осторожен. Не хотел снова становиться молодым. Он защищался. Необходимо, чтобы я ему еще раз изложил… Все «почему?». И все «как?»… Это не так легко… Это хрупко, как бабочка. Вдруг рассыпается, пачкает вас. Что толку? Я не настаивал. * * * Чтобы завершить мою Легенду, я мог бы обратиться к людям утонченным… которым зна-комы чувства… тысячи различных оттенков любви… Я предпочитаю выпутываться сам. Часто утонченными становятся люди, не способные получить удовлетворение. |
