Слепые глаза маски, красивого разреза, чуть раскосо посаженные, засматривали в самые глубины души Джунийе. Он застонал сквозь зубы. Из уголка его рта вытекла тонкая струйка слюны и сгинула в душистых курчавых зарослях умащенной бороды.

— Что там, за маской? — снова шепнул он. А затем, держа маску обеими руками, медленно поднес к своему лицу и приложил.

— Где господин Джунийе? — снова и снова спрашивал Эмбриако у слуг, однако те ничего не могли ему рассказать.

Вроде бы, Джунийе видели, когда он гулял по саду. Да, точно. Гулял по саду. Это подтвердила и горничная, которая занималась уборкой и на короткое время подошла к окну. Господин Эмбриако не стал выяснять, как долго сидела на подоконнике нерадивая горничная. Он выслушал ее рассказ и нахмурился.

Садовник тоже не мог поведать ничего толкового. Господин Джунийе изумлялся апельсиновому дереву, привезенному из Кхитая. Этому господину настолько понравилось деревце, что он спрашивал, нельзя ли будет потом попросить у хозяина несколько семечек. Он, Джунийе, неплохо заплатил бы за них. Его очень интересовала возможность вырастить подобное деревце у себя, в Хауране. Садовник на это отвечал, что следует спросить у господина.

— Он пошел в беседку, хотел полюбоваться диковинами, — добавил слуга. — Я не думаю, чтобы такой важный господин что-нибудь спер.

Это он добавил, сам от себя не ожидая подобной дерзости, и втянул голову в плечи. Но ожидаемой оплеухи не последовало. Господин Эмбриако был слишком обеспокоен происшествием. Он даже сказал:

— Да, я тоже подумывал о такой возможности… Многие знатные господа не могут устоять перед соблазном и делают попытки украсть у меня тот или иной поразительный предмет. Но вынести вещь из сада им не удается. Здесь ведь наложены чары, если ты не знал…

Чары были слабенькие. Ими пользовались некоторые богачи, которые слишком дорожили своими артефактами. Стоили эти заклинания очень дорого, поэтому прибегали к ним редко. Только в тех случаях, когда тот или иной предмет был дороже хозяину, чем деньги.

При попытке унести заколдованную вещь из сада поднимался страшный шум, на который сбегались слуги. Предмет изымали у провинившегося, мягко журили его и… как ни в чем не бывало принимали в гостях снова. Господин Эмбриако признавал за человеческой природой право на слабость и охотно прощал ее.

«Друг мой, — говорил он, как правило, багровому от смущения неудачнику-вору из высшего света, — что поделаешь! Была бы моя воля, я и сам украл бы у вас или у господина такого-то пару вещичек… Забудем же об этом досадном происшествии. Прошу вас, будьте моим гостем, как всегда!»

Но факт оставался фактом: господин Джунийе пропал из сада господина Эмбриако. Пропал бесследно.

А все вещи из коллекции оставались на местах.

Некоторое время Эмбриако еще ломал себе голову над этим непонятным происшествием, но затем его отвлекли новые заботы: слуги доложили о прибытии кхитайского мастера церемоний Тьянь-По.

Маленький кхитаец вырядился очень торжественно, в белый шелковый халат, расписанный цветами и птицами. Господин Эмбриако встретил его по возможности вежливо, усадил за столик в беседке, откуда открывался вид на деревце и вторую беседку, где хранилась золотая маска. Принесли чай. Тьянь-По, человек вежливый, пил бритунский чай не морщась и даже несколько раз похвалил напиток. Эмбриако был на седьмом кебе. Он считал себя истинным знатоком восточных обычаев.

— Я должен осмотреть сад вашей светлости, — пояснил Тьянь-По. — Мне нужно точно представлять себе, где и как будет проходить наша церемония. Прошу вас, покажите мне ваши достопримечательности. Какие вещи должен увидеть король?

— В каком смысле? — уточнил Эмбриако.