– Это сестра Бэрримор, – хриплым голосом сказал врач, слова словно застревали у него в горле.

Бек не стал добавлять, что она мертва: он видел по глазам леди Дэвьет, что та поняла не только это, но и то, что причиной смерти были не болезнь или несчастный случай. Инстинктивно он протянул руку, чтобы прикоснуться к Калландре и как-то оградить ее от страшного зрелища.

– Нет, – негромко проговорила та. – Не надо…

Медик открыл было рот, словно бы возражая, но слова были бесполезны. Бек глядел на мертвое тело скорбными глазами.

– Зачем и кому это потребовалось? – произнес он беспомощным голосом.

Не думая, что делает, леди Дэвьет взяла его за руку:

– Трудно сказать. Однако придется вызвать полицию, это похоже на убийство.

Одна из прачек обернулась. Быть может, ее внимание привлекла юная служанка, которая вновь заверещала, увидев руку мертвой, лежащую на краю корзины. Прачка подошла, поглядела на труп и тоже закричала.

– Ой, убили! – набрав дыхание, завизжала она самым пронзительным голосом, покрывая и свист пара, и гул труб. – Убили! На помощь! Убили!!!

Остальные женщины прекратили работу и собрались вокруг. Кто-то стонал, кто-то визжал, а одна и вовсе опустилась в обмороке на пол. Никто не замечал испуганную тринадцатилетнюю девочку.

– Прекратите! – резким голосом приказал Кристиан. – Прекратите сию же минуту и беритесь за дело!

Внутренняя сила его голоса и властный тон пробудили в женщинах привычку к повиновению. Они умолкли и медленно отступили. Но никто не стал возвращаться к котлам или дымящимся грудам белья, уже остывавшего в корытах и на скамьях.

Бек повернулся к Калландре.

– Вам придется подняться вверх сообщить о случившемся сэру Герберту и попросить его вызвать полицию, – негромко сказал он. – С таким делом мы сами не справимся. А я останусь здесь и постерегу. И возьмите с собой служанку, пусть кто-нибудь приглядит за бедной девочкой.

– Она расскажет об этом всем, – предостерегла его миссис Дэвьет. – И приврет целую кучу. В госпитале решат, что в прачечной состоялось массовое кровопролитие. Начнутся истерики, а тогда пострадают и пациенты.

Какое-то мгновение доктор обдумывал ее слова.

– Тогда отведите ее к сестре-хозяйке и объясните причину. А потом идите к сэру Герберту, – распорядился он наконец. – А я подержу здесь прачек.

Калландра улыбнулась и чуть кивнула. Больше в словах не было необходимости. Она повернулась и направилась к служанке, жавшейся к объемистому туловищу одной из молчавших прачек. В тонком лице девочки не было ни кровинки, а ее тонкие ручки, сложенные на груди, охватывали тельце, словно бы удерживая его на ногах. Попечительница протянула ей руку.

– Пошли, – сказала она мягко. – Я отведу тебя наверх, там ты посидишь и выпьешь чаю, а потом пойдешь работать. – Она не стала упоминать миссис Флаэрти, зная, что прислуга и сиделки до ужаса боятся ее, и притом вполне оправданно.

Девочка глядела на нее, но ни в мягком лице, ни в чуть растрепанной голове Калландры, ни в ее простом рабочем халате не было ничего вселяющего трепет. Она ничем не напоминала свирепую старшую сестру.

– Пойдем, – повторила леди Дэвьет, на сей раз более жестко.

Покоряясь, ребенок направился следом за ней, как ей и требовалось, держась на шаг позади.

Миссис Флаэрти они отыскали достаточно скоро. Как всегда, весь госпиталь знал, где она находится: куда бы эта женщина ни направлялась, ее всегда опережали передаваемые работницами предупреждения. Бутылки убирали подальше, на тряпки налегали покрепче, головы склонялись над работой.