— Но не в Вене.

— Не знаю. Некоторые мои коллеги, молодые психиатры, очень интересуются его идеями.

Мендель нахмурился:

— Кое-что из того, что он говорил в прошлом году, было просто неприлично. Мне жаль его пациентов.

— Я первым признаю, — сказал Либерман, — что в последнее время он чересчур озабочен интимной жизнью пациентов. Однако его видение человеческого мозга выходит далеко за рамки наших животных инстинктов.

Профессор все еще стоял у двери с метрдотелем. Внезапно он расхохотался и хлопнул собеседника по спине. Похоже, метрдотель рассказал ему что-то забавное.

— Боже мой, — сказал Мендель, — надеюсь, он идет не сюда. — Отец облегченно вздохнул, увидев, что профессора Фрейда провели к столику вне поля их зрения. Мендель хотел еще что-то сказать, но остановился, когда подошел Бруно с десертами.

— Штрудель с творогом для господина Либермана и «Седло оленя» для доктора Либермана. Еще кофе? — Бруно указал на пустую чашку Менделя.

— Почему бы нет? Мне кофе с молоком и еще один «Мокко» моему сыну.

Мендель с завистью посмотрел на пирожное сына — большой глазированный шоколадный бисквит, по форме напоминающий седло оленя, с начинкой из абрикосового джема, посыпанный миндалем. Его собственный заказ выглядел менее аппетитно — обычная булочка со сладким творогом.

Либерман заметил долгий взгляд отца.

— Тебе надо было тоже это заказать.

Мендель покачал головой:

— Пинч советует мне худеть.

— Ну, если ты будешь увлекаться десертами, точно не похудеешь.

Мендель пожал плечами и начал жадно есть свой штрудель, но прекратил жевать, когда от мощного удара грома задрожали стекла.

— Похоже, гроза будет сильная, — сказал Мендель, кивнув в сторону окна. На улице заметно потемнело.

— Максим, — продолжил Мендель, — у меня был повод для встречи с тобой сегодня. Особый повод.

«Вот оно», — подумал Либерман. Наконец станет ясна цель их встречи. Либерман мысленно собрался, все еще не зная, чего ожидать.

— Возможно, ты думаешь, что это не мое дело, — добавил Мендель, — но… — Он внезапно остановился и стал вилкой играть с кусочком штруделя.

— В чем дело, отец?

— Я на днях разговаривал с господином Вайсом, и… — Он снова не закончил фразу. — Максим, — продолжил он более решительно, — кажется, вы с Кларой хорошо ладите, и вполне понятно, что господин Вайс хотел бы узнать, каковы твои намерения.

— Мои намерения?

— Да, — сказал Мендель, глядя на своего сына. — Твои намерения. — И снова принялся за пирожное.

— Ясно, — произнес Либерман в некотором замешательстве. Он знал несколько тем, которые могли интересовать его отца, но никак не думал, что к ним относятся его отношения с Кларой Вайс. Теперь это упущение стало очевидным.

— Ну, — ответил Либерман, — что я могу сказать? Мне очень нравится Клара.

Мендель вытер рот салфеткой и наклонился вперед.

— И?

— И… — Либерман посмотрел в строгие глаза отца. — И… я думаю, мои намерения заключаются в том, чтобы в свое время… — Теперь настала его очередь подбирать слова.

— Ну?

— ….жениться на ней. Если она согласится, конечно.

Мендель с облегчением откинулся на спинку кресла. Он явно упокоился, и широкая улыбка появилась на его еще недавно таком серьезном лице.