«Вот как можно ошибаться в людях», — подумала Катарина, помахала Магде рукой и уехала.

Магда выпила три капучино, и у нее даже начало бешено биться сердце. Потом она поехала в Пьетравива, в Каса Доменика, где жили Моника и Массимо.

Они были женаты уже двадцать семь лет, но вели себя так, словно познакомились всего лишь недели четыре назад. Здоровяк Массимо вполне оправдывал свое имя, а Моника была миниатюрной особой, которую муж мог бы, казалось, прихлопнуть одной рукой. Страстью Массимо была еда, что великолепно соответствовало страсти Моники готовить. Он проглатывал обед из семи блюд не моргнув глазом и без всяких последствий. И даже без чувства пресыщения. При этом он регулярно объявлял, что от семейной жизни толстеют и что каждый год прибавляет ему один килограмм. К сожалению, с законами природы ничего не поделаешь. Моника незаметно улыбалась про себя и воспринимала это стандартное замечание мужа как, возможно, неуклюжий, но искренний комплимент.

У Массимо была тонкая душа и доброе сердце. Ему исполнилось пятьдесят восемь лет и он, как бывший столяр, был уже на пенсии, но никогда не отказывался подзаработать. Он охотно брался за работу в саду, строил заборы и стойла и всегда был под рукой, если кому-то нужна была помощь. Кроме того, он был владельцем небольшого виноградника и нескольких оливковых деревьев, а то, что они не съедали сами, продавал или раздавал друзьям и знакомым.

Магда очень любила эту пару. Стало традицией, что Магда и Йоганнес встречались с Массимо и Моникой за ужином в Ла Рочче, когда начинался летний отпуск. Во время него они узнавали деревенские новости, а также всякие важные вещи, как, например, постановления и распоряжения муниципалитета или властей провинции. Эти вечера пролетали незаметно, были интересными, а когда говорил Массимо, Магда понимала все и даже иногда не замечала, что они говорят по-итальянски.

— Buongiorno, Maddalena! — воскликнул Массимо, когда Магда подошла к нему.

Он рубил дрова возле дома. Типично летняя работа, потому что в Италии принято, что запас дров на следующую зиму должен быть подготовлен и высушен до ferragosto, пятнадцатого августа, и сложен в сарае.

Моника, вытирая руки кухонным полотенцем, вышла из дома.

Магда обняла обоих.

— Как хорошо, что ты заехала! — сказала Моника. — Посиди с нами немножко!

— Спасибо.

Они втроем сели за стол, который стоял прямо перед кухней, покрытый пестрой аляповатой пластиковой скатертью.

— Я заглянула, чтобы пригласить вас на ужин. Вы ведь об этом уже говорили с Йоганнесом? Вам удобно в воскресенье вечером?

— Прекрасно! — громогласно заявил Массимо. — Время у нас есть, а что касается желания, то оно очень большое. Правда, Моника?

Моника кивнула и улыбнулась.

— А как дела вообще? В Лa Рочче все в порядке? — спросил Массимо.

— Все прекрасно! — ответила Магда с улыбкой.

— Йоганнес хотел спилить кедр у подъездной дороги. Может, нужно ему помочь?

— Об этом лучше поговорить с ним самим. Сейчас его нет дома, он в воскресенье уехал в Рим к другу. Но в пятницу вечером он вернется.

— А почему ты не поехала с ним?

— Для меня это слишком утомительно. Последние недели в Берлине и без того были ужасно напряженными, я должна немножко отдохнуть. У меня нет ни малейшего желания снова ехать в большой город.

— Bene, — сказала Моника, — ты правильно решила.

— А вы уже были в Риме?

— Да. Два года назад мы провели там целых десять дней.

Массимо кивнул. Тому, кто хоть раз был в Риме, прощалось все. Он считал, что каждый человек, живущий в Италии, должен хотя бы раз в жизни посетить Вечный город и постоять на площади Святого Петра.