Royal Tracking Company занималась перевозками грузов в нескольких штатах. Когда узнали о кровавой бойне, устроенной в гараже компании, Тома ван Аллена уведомили об этом как руководителя местного отделения ФБР.
— Мое личное присутствие — вопрос принципа, — ответил он жене. — Как сегодня Ленни?
— Как обычно.
Притворившись, что не расслышал горечь в словах жены, Том направился по широкому коридору в заднюю часть дома, где был прикован к кровати их тринадцатилетний сын, равно как и они с Дженис к этому месту. Эта комната стала центром их жизней, их брака, их будущего.
Нелепая случайность во время родов привела к тяжелому поражению мозга. Ленни не говорил, не ходил и даже самостоятельно не мог сидеть. Его ответная реакция на любые раздражители ограничивалась морганием, и то лишь иногда, и утробным звуком, значение которого ни Тому, ни Дженис истолковать никогда не удавалось. Годами они старались, но так и не научились понимать, узнает ли их сын по голосам или по ощущениям от их прикосновений.
— Наделал под себя, — сообщил Том, войдя в комнату и уловив неприятный запах.
— Я проверяла всего пять минут назад, — сказала в свою защиту Дженис. — А утром поменяла ему постель и…
— Это работа для двоих, — перебил ее Том. — Тебе надо было подождать меня.
— Ну, ждать-то пришлось бы долго, правда?
— Ты же знаешь, мне необходимо было уехать сегодня раньше обычного, Дженис, — спокойно, словно не слыша ее упрека, произнес Том. — У меня не оставалось выбора.
Дженис с шумом выдохнула:
— Знаю. Мне очень жаль. Но после смены белья пришлось идти стирать. Еще не наступил полдень, а я уже чудовищно устала…
Том остановил жену, когда она попыталась подойти к кровати сына:
— Я сам.
— Но ты ведь торопишься…
— Пять минут ничего не решают. Приготовь мне, пожалуйста, сэндвич. Я перекушу по пути в Тамбур.
Убрав за Ленни, Том прошел в спальню и переоделся. Костюм пришлось сменить на менее официальную одежду, поскольку он не исключал, что к концу дня ему, возможно, придется принять участие в охоте на убийцу. Он мало чем мог помочь в подобном мероприятии, но сам факт его присутствия мог сыграть решающую роль.
Том надел джинсы и белую рубашку с коротким рукавом, кроссовки и подумал, что надо проверить, по-прежнему ли лежат в багажнике машины его резиновые сапоги, которые он надевал когда-то, отправляясь на рыбалку.
Когда он вошел в кухню, Дженис стояла к нему спиной. Она занималась сэндвичем, и Том получил возможность несколько минут понаблюдать за женой, пока Дженис об этом не подозревала.
Его жена была уже не той миловидной девушкой, с которой он когда-то познакомился. Тринадцать лет рядом с постелью больного ребенка не прошли даром. Некогда легкие и грациозные, теперь движения Дженис стали быстрыми и точными. Создавалось впечатление, будто, если она не сделает все немедленно, у нее вообще не останется ни на что сил.
От стройного тела также не осталось и следа, теперь фигуру Дженис можно было назвать скорее сухопарой. От горя и трудностей появились морщинки вокруг глаз, а уголки губ, раньше всегда готовых к улыбке, теперь были опущены.
Том не винил жену за это. Ведь он тоже изменился не в лучшую сторону. Горе и безнадежность отпечатались на лицах обоих. И, что гораздо хуже, изменения коснулись не только тела, но и души. Их любовь не смогла устоять перед кошмаром, в который превратилась их жизнь. И то чувство, которое испытывал Том ван Аллен к жене на сегодняшний день, имело куда больше общего с жалостью и сочувствием, чем со страстью.
Когда они только поженились, у них были общие интересы — джаз, кино и тосканская кулинария. |