Он разрезал поджаристое, слегка пружинящее мясо, откуда вытек красноватый сок, окрасивший в розовый цвет картофельное пюре, лежащее рядом на тарелке. Хорошее мясо, заметил кто-то, как и женщину, нужно смаковать. Кто это сказал? Уж конечно не Чиун, который, хотя и признался однажды, что все женщины прекрасны, только не все мужчины способны это разглядеть, в то же время считал непрожаренное мясо страшным ядом.

Римо наслаждался мясом. «Вообще-то, Чиун прав насчет яда, – думал он. – Регулярно приходить в определенные дни в определенное место, о чем знает кто-то еще, означало ставить себя в положение мишени. Мясо может быть отравлено. Его, Римо, могут отравить, хотя отравитель его никогда и не видел. КЮРЕ знает в этом толк. Отравитель может даже и не знать, что подсыпает именно яд. КЮРЕ обрезает концы везде, где возможно.»

Но пока он жив, и каждый прожитый день означал, скорее всего, что его здесь держат для того, чтобы заставить подергаться и поволноваться. Наказание в том, что приходится ждать, убьют тебя или нет. А если он ждет, значит не чувствует за собой вины, и ему можно опять доверять.

Что он такого сделал? Нагрубил Смиту? Так это из-за затянувшегося состояния максимальной готовности. Засчитывается не сказанное, а сделанное. Он выполнил приказ и прибыл в Дейтон.

В памяти почему-то не сохранилась дорога до Дейтона. Он помнил усталость, страшную жару, а потом – непонятно как оказался в аэропорту Дейтона с невероятным загаром, с деньгами, полученными, скорее всего, по дорожным чекам и без документов. Он, должно быть, проделал весь путь «на автопилоте.»

Римо чувствовал сильную усталость, но отдых день ото дня прибавлял сил. К тому времени, когда возобновятся тренировки, он будет к ним готов, но никогда больше не позволит держать его так долго на таком уровне. Если они со Смитом когда-нибудь встретятся, нужно будет об этом раз и навсегда договориться.

Дебора прикончила того, за кем охотилась. Он знал, что она своего добьется, но уж больно неловко все было сделано. Отец поссорился с дочерью, она его убила. Но для чего бы женщине кончать жизнь самоубийством при помощи сушилки для фотографий? Забавно, но похоже на его собственный стиль. От израильтян он ждал большей аккуратности. Да, это мог быть и он. Хотя нет, такой способ недостаточно быстр, требует много хлопот и годится только для наказания или отомщения. Но Римо наказаниями не занимается.

Когда-нибудь, если они встретятся, он скажет Деборе, что задание она выполнила неряшливо.

Римо опять взглянул через окно на долину, окидывая взором дали. Был тихий вечер, но на небе не было звезд, и по непонятной причине он вдруг ощутил чувство большой потери, как будто нашел что-то крайне необходимое, а потом потерял, даже не узнав, что же это было.

Тут в голову Римо пришла оригинальная мысль, достойная того, чтобы ею гордиться. Он подумал о веснушках Деборы и сказал про себя, надеясь когда-нибудь высказать то же самое вслух: «Девушка без веснушек – словно ночь без звезд».

Римо огляделся вокруг в поисках женщины с веснушками. Надо испробовать эту оригинальную фразу. Но на глаза ему попался только человек в костюме с чемоданчиком в руке. Причина, по которой он увидел этого человека, заключалась в том, что тот стоял в трех дюймах перед его носом.

– Хорошее настроение? Приятные мысли? – спросил человек резким и тонким голосом. Римо посмотрел вверх. Такое же, как и голос, лицо – резкое и злое.

– Добрый вечер. Садитесь. Я гадал, почему вы заставляете меня так долго ждать.

Харолд В.