Недостаток сна нисколько не отразился на скорости Евы, с которой она шагала к парадной двери дома Сайласа Пратта. «Какой большой и красивый дом», – подумала она. Что ж, сегодня он увидит его в последний раз. Дверь им открыл робот. 

– Доктор и миссис Пратт сейчас не могут вас принять. Пожалуйста, назовите свое имя, цель визита, и… 

Ева не стала его дослушивать и отодвинула робота в сторону. 

– Вырубите эту штуку, – приказала она сотрудникам в форме, которые шли позади неё и Пибоди. Она вошла в дом и оказалась в просторной гостиной, где доктор и его жена сидели на диване и потягивали мартини. 

– В чем, собственно, дело? – потребовал объяснений Сайлас, поднимаясь на ноги. 

– Займись этой женщиной, Пибоди. А он – мой. Сайлас Пратт, вы арестованы. Вы обвиняетесь в убийстве первой степени Авы Марстерсон, человека. В убийстве первой степени… 

– Это абсурд. Вы лжете. 

Ева почувствовала воздействие его силы – в животе появилось ощущение, будто он скован льдом. Но даже обрадовалась этому. 

– Не перебивайте. Вы можете оказывать сопротивление всеми возможными способами, поскольку я буду очень рада провести несколько следующих минут, пиная вашу задницу. Господи, Пибоди, неужели ты не можешь её заткнуть? 

– Она истеричка, – радостно ответила Пибоди, передавая кричащую Олу сотрудникам в форме. 

– На чем я остановилась? Ах да, вы обвиняетесь в убийстве первой степени Брайна Троцки, еще одного человека. Так же вы обвиняетесь в похищении, использовании запрещенных препаратов, мошенничестве, злоупотреблении врачебной должностью и, просто забавы ради, порче имущества. Вы серьезно нагадили в том номере. У вас есть право сохранять молчание, – произнесла Ева. 

– Катись в ад. 

– Спасибо, но меня и Нью-Йорк устраивает. – Ева продолжила зачитывать ему права согласно правилу Миранды и одновременно заломила руку Пратта за спину. Он тут же попытался вырваться, и тогда она с удовольствием ударила его каблуком по лодыжке. Затем она защелкнула у него на запястьях наручники, и Сайлас принялся осыпать её проклятиями. 

– Что это за язык? Латынь? Греческий? Или ты сам его выдумал? – поинтересовалась Ева и повела задержанного к двери. Сайлас продолжал сопротивляться, и именно это, как потом утверждала Ева, и стало причиной того, что мужчина со всего размаху ударился головой о дверной косяк. 

– Черт, бьюсь об заклад, у тебя сейчас очень сильно разболится голова. Постарайся её вылечить, пока она не начала тебя беспокоить. 

– Когда я выйду на свободу, то напьюсь твоей крови из серебряной чаши. 

– Чертовски отвратительная идея. – Ева приблизилась к нему так, что её губы едва не касались уха Сайласа. – Здесь у тебя нет никакой силы, тупица. Ты арестован, тебя вывели в наручниках из твоего красивого дома на глазах у этих замечательных соседей и – о, ты только посмотри – это съемочная группа с семьдесят пятого канала. – Ева широко улыбнулась, довольная тем, что её знакомые журналисты прибыли так быстро. – Это ни что иное, как унижение. Готова поспорить, что даже сам дьявол почувствовал бы себя неловко. 

Ева с трудом затолкала его на заднее сидение полицейской машины. А затем закрепила на голове Пратта черные очки, закрыв его глаза. 

– Не забывайте, он обладает телепатическим даром, – сказала она полицейским, которые должны были отвезти задержанного в участок. – Как приедете, сразу же отправьте его в одиночную камеру. 

Ева захлопнула дверь и выпрямилась, положив руки на бедра.