– А по-моему, это и правильно. Есть вещи, о которых не стоит говорить, а значит, не нужно и слов. Эти вещи стоит делать не думая.

Роза даже в самые волнующие моменты не забывала о том, что не только она должна получить удовольствие. Она умела остановить себя на самом пике, замереть… В такие мгновения ее глаза казались Бондаровичу большими неподвижными стеклянными бусинами. Даже свет не мог заставить сжаться ее зрачки – они оставались расширенными, словно Роза только что открыла глаза. Она сжимала плечи Александра и шептала:

– Подожди, подожди…

– Ничто не может длиться вечно.

– Ты увидишь, так бывает: ты ждешь, ждешь, а оно не наступает. И только потом ты поймешь, что именно это ожидание и было блаженством, а не короткий миг, после которого тебе станет скучно.

Они оба замирали – каждый прислушивался к ощущениям другого. Тело Бондаровича уже покрывали крупные капли пота, а Розу уже ничто не сдерживало – если сначала она избегала открыто высказывать свои стремления, отдавая предпочтение жестам, намекам, то теперь ее желания облекались в слова, начисто лишенные стыда. Произнося самую откровенную просьбу, она заглядывала Банде в глаза и каждый раз радовалась, не находя там протеста.

– Я знала, что все получится замечательно, – прошептала она и тут же закусила губу.

– Мне уже тяжело сдерживать себя.

– А ты уже и не пытайся – сейчас… – ее шепот перешел в стон. Роза сжала кулаки – ногти впились в ладони. Она запрокинула голову и изогнулась, затем протяжно выдохнула, расслабилась и, виновато улыбаясь, посмотрела на Банду:

– У тебя такие мокрые волосы, словно ты побывал под проливным дождем.

Бондарович все еще лежал, прислушиваясь к своим постепенно затихавшим ощущениям. Никогда прежде наслаждение не было таким глубоким.

– Второй раз у нас так не получится, – вздохнула Роза, поудобнее устраиваясь возле Банды. – Второй раз всегда знаешь, чего ждать. А самое главное – начисто исчезает стыд. Самое сильное ощущение – в преодолении стыда. Доходишь до такого состояния, когда можешь сказать все, что угодно, и не покраснеть. – Она как-то слишком буднично взяла ладонь Александра и зажала ее между ног.

– Роза, ты словно мне лекцию читаешь, – Банда даже не взглянул на нее – он лишь чуть-чуть согнул ладонь, сжав бедро девушки.

– Видишь, то, к чему подступаешься издалека заводишь разговор о том, о сем, боишься спугнуть и быть не правильно понятым, – это оказывается таким доступным, и тебе по большому счету уже все равно, где твоя рука – у меня на плече или тут…

– Тебе, по-моему, тоже.

Роза засмеялась:

– Мне нравится, когда никто никому ничего не обещает. Даже не обещает, что завтра все повторится.

Она наконец-то пришла в себя после оргазма К ней возвращалось прежнее настроение, разве что взгляд сделался несколько отрешенным – уже не так легко было заглянуть ей в душу. Но после выслушанных откровений Бондаровичу этого и не хотелось. Роза встала, накинула халат и пошла в душ – в свой номер она возвращаться не спешила.

Банда вытер пот полотенцем, глянул на свое отражение в зеркале: на раскрасневшемся лице как-то странно смотрелись побелевшие щеки, а на шее явственно проступал след от страстного поцелуя Присмотревшись, можно было различить и отпечаток зубов.

«Ты не мальчик, чтобы так развлекаться, – усмехнулся Александр. – Хотя, честно говоря, раскаиваться не в чем. Мне и впрямь было хорошо. К тому же у нас нет никаких обязательств друг перед другом.