|
Ни слова не говоря, он достал из кармана универсальную отмычку и вскрыл кейс. Банда листал документы, запоминая названия фирм, номера счетов. Можно было бы, конечно, так не спешить – вызваться самому лететь в Москву и по дороге сделать даже копии документов, но это означало бы потерю драгоценного времени. Вскоре Банде пришлось убедиться, что документы – это всего лишь правдоподобная «липа», изготовленная Мамаевым для затягивания переговоров. Да, счета были настоящими, но из этого отнюдь не следовало, что денег у банкира нет. Можно тратить миллионы и получать прибыли вдвое больше, чем потрачено. Рахмет же показывал только убытки.
– Тебе обязательно заглядывать куда не следует? – поинтересовался Артем. – Я хочу знать, в каком дерьме сижу вместе с тобой, – не отрывая взгляда от бумаг, ответил Бондарович. – У нас нет выбора. – Не говори сразу за двоих. Прищепов хотел возразить, но Банда говорил таким тоном, что ему трудно было возражать. Вечером того же дня Банда выгнал из гаража особняка машину – не очень новый, но достаточно скоростной и одновременно совершенно неприметный «фольксваген». На нем он не спеша поехал в сторону центра города к морскому вокзалу. Он вел машину чисто механически – голова его при этом была занята самыми разными мыслями.
Роза была или очень умна, или очень скрытна. Она только смотрела на него кристально чистыми глазами да поправляла время от времени платье, отчего у Банды каждый раз перехватывало дыхание. А Роза на каждый вопрос отвечала односложно: «да» или «нет», иногда для разнообразия «не знаю», «не думала». Продолжалась эта пытка до тех пор, пока Банда не понял: девушка либо и вправду ничего не знает, что было весьма вероятно, либо настолько умело притворяется, что с наскока ему ее притворство не пробить, – если, конечно, молчаливость являлась притворством, в чем Банда уже практически не сомневался. – Послушайте, Роза, я привык всех, с кем работаю, называть на «ты». – Согласна. Хотя, если признаться, у меня язык не поворачивается называть вас Александром. – Почему? – Какое-то неудобопроизносимое имя. – Я не заметил, чтобы ты, меня и раньше так называла. – Наверное, и мое имя кажется тебе немного непривычным. Первое время, когда его слышишь, тебе представляется цветок, но потом привыкаешь. Все поменяется местами, и после при слове «роза» тебе сперва буду вспоминаться я, и только затем уже чайная роза. А привычки, Александр, не меняются до самой смерти, – девушка пристально поглядела Банде в глаза. В ее голосе не чувствовалось ни угрозы, ни кокетства, она лишь констатировала факт. – Так ты не уверена в своей охране? – Да, но считала за лучшее пока что притворяться, будто все в порядке. Меня никто не трогает, и я никого. – Сейчас мы все выясним. Тебя сколько парней сейчас охраняет? Роза показала три пальца. Банда кивнул, приоткрыл дверь и сделал одному из охранников, находившихся за дверью, знак войти в комнату. Тот помялся немного, не зная, стоит ли ему подчиняться этому незнакомому и странно себя ведущему человеку, и посмотрел на двух своих товарищей, как бы спрашивая у них совета, как поступить: подчиниться Банде или послать его подальше. Все зависело от Розы: даст она знак – он войдет. Роза, как назло, смотрела в окно и не поворачивала головы. Тогда охранник, к которому обратился Александр, пожал плечами, ухмыльнулся и, покачав головой, сказал: – Прошу прощения, но мне нельзя. Не имею права покидать свой пост. – Что ж, – миролюбиво произнес Банда, – нельзя так нельзя. |
