|
– Мне все время казалось, что откроется дверь и ты войдешь, уверенно и независимо. Вот так, как сегодня вошел. Где же ты был все это время? – патетически прошептала женщина и закашлялась, поперхнувшись смехом. – Потаскушки со стажем вроде меня любят обманывать просто так, без всякой для себя выгоды. Могу даже поклясться, что любила тебя все эти годы – от меня не убудет. Самое смешное то, что я действительно запомнила тебя, вернее, твою фразу. Так где же ты был, мой принц?
– Я воевал, – ответил Банда в тон своей давней знакомой-потаскушке, – я все время был на войне. Я и сейчас на войне. И завтра буду на ней. – Я это поняла, – кивнула она, проследив за его взглядом. – Все сейчас воюют – за деньги. «Сатана там правит бал, люди гибнут за металл». Только здесь у тебя ничего не получится. Ты ведь потолковать кое с кем пришел, расспросить? – Точно, – ответил Банда, – именно за этим. – Даже и не надейся, – махнула она рукой, – здесь у тебя ничего не выйдет. – Почему? – спросил Александр. – Мне нужно только поговорить. – Они ни с кем не разговаривают, – покачала головой женщина. – За последние дни татары потеряли несколько человек и теперь ни с кем не разговаривают. Стоит тебе только подойти к тому столу, как тебя сперва просто-напросто пошлют – довольно вежливо, а будешь настаивать – выволокут на улицу, объяснят, что к чему, и отмудохают. Сунешься после этого еще раз – скорее всего просто-напросто пристрелят, даже не поинтересовавшись, кто ты такой и чего хотел. Тут на днях случилось с одним: мужик напился и стал приставать, так, полегоньку, без всяких задних мыслей, но настойчиво. Бывает у пьяных – навязчивая идея. А они бац прямо в висок, на заднем дворе. – И что? – спросил Александр Бондарович. – Ничего, – равнодушно пожала она плечами, – дальше ничего не было. – А милиция? – уточнил Банда. – Они после такого тут должны были шустрить и шустрить. – Никто здесь не шустрил, – грустно усмехнулась женщина. – Написали, что самоубийство. Он, мол, был пьян, имел оружие… Проигрался, наверное, большие деньги спустил. А у него никакого оружия и не было вовсе – даже булавки, ни денег больших, – так, мелочевка. Даже на выпивку скупился. Чашку кофе у меня выпросил. – Чашку кофе? – задумчиво переспросил Банда и подумал: – «Что ж, нужно будет поговорить и с милицией». – Когда, говоришь, это было? – Дня три назад, – ответила женщина. – Или, может, четыре. На такой работе, знаешь ли, все перемешивается в голове. – Знаю, – кивнул Банда, – как не знать. Слушай, мне необходимо с Мусой Кордом поговорить. Без всякого хамства – очень поговорить нужно. Раз они сейчас никого к себе не подпускают, то как это сделать? Подскажи. – Потолковать?.. С Мусой Кордом?.. – переспросила женщина, подумала немного и сдавленно зашептала: – Это можно устроить… Приезжай за мной попозже, часов в двенадцать. В двенадцать они все отсюда уйдут в другое место, и я тогда отпрошусь. Есть у тебя машина? – Есть. – Вот и хорошо. И смокинг свой обязательно надень, пригодится. Ну а теперь иди, а то я из-за тебя всех клиентов растеряю. Банда направился к выходу. В вестибюле он подошел к бдительно стоявшему на своем посту Игорю, взял его за рукав, подвел к двери, ведущей в игорный зал, и, указав на женщину за стойкой, спросил: – Ее как зовут? – Кого? – Игорь притворился, будто не понял. |
