И в тот самый момент, когда она достигла открытого пространства площади, разбойники снова настигли ее. Она успела заметить только солдат, проехавших верхом в пламени костра, как один из преследователей зажал ей рукой рот, пытаясь оттащить ее назад, в темноту, а другой в это время полез в сундучок, который она держала в руках.

Она пыталась вывернуться и позвать на помощь, но ей удалось выдавить лишь слабый крик, пока рука снова крепко не зажала ей рот. Один из всадников услышал и сразу понял, в чем дело, — и тут же несколько человек поскакали ей на выручку. Налетчики бросили ее и быстро исчезли во тьме.

— Все в порядке, фрекен, — сказал офицер с красиво подстриженной бородой.

— Да, спасибо! Тысяча благодарностей вам всем, — задыхаясь, произнесла она, с трудом держась на ногах.

Один из всадников подъехал поближе.

— Да ведь это же Сесилия! — произнес он знакомым голосом. — Дитя мое!

Она взглянула на него. В мерцающем свете костра она узнала высокую фигуру Паладина — и была несказанно этому рада. В эту минуту она совершенно забыла о его тайне, перед ней был просто любимый друг — такой статный и огромный верхом на лошади, в сверкающей кольчуге и черном плаще, в красивой, украшенной перьями шляпе и высоких ботфортах.

— Александр! — произнесла она, улыбаясь.

Он наклонился к ней, пожал ее протянутые руки.

— Ты вернулась из Норвегии?

— Да. Корабль задержался, и никто меня не встречал.

Он пробормотал что-то о бессердечности людей.

— Я ничего не знал, — сказал он. — И к тому же у нас военные сборы…

Повернувшись к одному из своих товарищей, Александр сказал, что будет сопровождать в замок фрёкен Мейден. Потом слез с коня и передал ближайшему солдату поводья.

— Так приятно снова видеть тебя, Сесилия, — приветливо произнес он, идя рядом с ней. — Копенгаген пуст боа тебя Как ты съездила?

— О, это было так прекрасно, опять побыть дома, Александр!

И она принялась живо описывать жизнь в Гростенехольме.

Александр Паладин положил руку ей на плечо.

— Так приятно видеть тебя, когда ты такая радостная, мой маленький друг.

И только теперь она вспомнила о случившемся. Его обескураживающая мужественность была не для нее. Она инстинктивно отстранилась от него, но он тут же приблизился к ней. Они молча прошли мимо стражи в главное здание замка.

Подходя к двери ее комнаты, он остановился и негромко произнес:

— Я вижу, что ты знаешь.

Сесилия кивнула. В мерцании светильников, висящих вдоль стен, его темные глаза казались бесконечно грустными.

— Кто рассказал тебе об этом?

— Мой двоюродный брат Тарье. Я говорила тебе о нем, он такой способный в медицине.

— Понятно. И… как ты восприняла это?

Ей было очень трудно говорить об этом. Ей так хотелось вбежать в свою комнату и запереть дверь, но он не заслуживал такого обращения.

— Сначала я не поняла. Я имею в виду твою… ситуацию. Я никогда раньше не слышала ни о чем подобном. Я ничего не понимала. Ничего. Потом я… возмутилась…

Она замолчала.

— И что? — тихо и настойчиво спросил он.

— И была очень недовольна, — прошептала она. Александр долго стоял, не говоря ни слова. Сесилия смотрела в пол. Сердце ее стучало.

— Но сейчас, когда мы встретились там, — тихо продолжал он, — ты ведь обрадовалась! Тебе было приятно видеть меня?

— Да. Просто я забыла…

— А теперь?

— А ты как думаешь?

— Я бы очень хотел сохранить нашу дружбу, Сесилия.