Но в отношениях с Эриком вдруг возникла напряженность. Можно ли вообще сказать, что они отдалились друг от друга? Они ведь никогда по-настоящему и не сближались.

Сабина бережно держала его за кисть руки, в тыльную сторону которой была воткнута игла капельницы.

– Мне нужно было всего лишь подождать еще один месяц.

Сабина знала, что Эрик сильнее страдал из-за их расставания, чем она. Сабина всегда предпочитала конец с болью, чем боль без конца. Но это вовсе не означало, что она легко справилась с тоской. Просто больше не могла этого вынести. Ей нужна была перспектива. Теперь перспектива появилась. Предложение поступить в БКА все изменило. Но почему это не произошло месяцем раньше?

– Ты, дурачок, конечно же с головой окунулся в работу. Это был твой способ справиться с нашим расставанием? – Она смахнула слезу со щеки и заметила, какие у нее ледяные пальцы.

Несмотря на повязку, Эрик по-прежнему выглядел озорным. Ее баварское восклицание «Jo mei» смешило его еще в школе и наверняка заставило бы улыбнуться и сегодня. Она посмотрела на приборы, которые показывали кровяное давление, частоту сердечных сокращений и температуру тела Эрика. Искусственное питание поступало через желудочный зонд.

– Jo mei, – сказала она, сжала его руку и расплакалась.

Когда она шла по коридору, перед ней со звуковым сигналом открылись двери лифта. Из него вышел врач в белом халате и направился ей навстречу. Он был худощавый, с узким лицом. Как завороженная она уставилась ему в глаза. Они были налиты кровью и слегка навыкате, как при базедовой болезни. Кроме того, под глазами набрякли большие темные мешки. Мужчина, несомненно, слишком мало спал. «Надеюсь, это не лечащий врач Эрика».

Сабина вошла в лифт и нажала на кнопку первого этажа. Прежде чем двери успели закрыться, она увидела, как он кивнул обоим охранниками и скрылся в палате Эрика.

Кроме Сабины на курсе было еще четыре студента. Она сидела во втором ряду, соседнее место было свободно. Рядом с безучастным видом развалилась молодая женщина и грызла ручку. В первом ряду сидели остальные трое: одна женщина и двое мужчин примерно того же возраста, что и Сабина, – около тридцати. У них был критический взгляд и, как показалось Сабине, минимум четыре-пять лет опыта за плечами. Она наблюдала за поведением своих коллег. Никто не шутил, казалось, все воспринимают происходящее очень серьезно.

Снейдер оперся длинными руками о кафедру, наклонился вперед и оглядел присутствующих.

– Хочу прояснить раз и навсегда: я плюю на корректные с гендерной точки зрения понятия типа студентки и студенты. Для меня вы все студенты. Если вам это не нравится, можете обратиться с жалобой к президенту БКА Хессу. Но я вас предупреждаю! Список жалоб к моей персоне длинный. – Он застыл в принятой позе.

Сабина посмотрела через широкое окно на вертолетную площадку. Кусты гнулись от ветра.

– И сразу второй момент, и это также касается вас, госпожа Немез: в академии много разных направлений. Вы выбрали оперативный криминалистический анализ. Мы не профайлеры, а полицейские аналитики, специалисты, занимающиеся случаями похищения людей, и судебные психологи-криминалисты. Мы должны не только владеть аналитическим мышлением, но и докапываться до самой сути дела. – Его взгляд скользнул по головам студентов, и в следующий момент на лице появилась любезно-презрительная улыбочка, которой он так великолепно владел. – Я изучил ваши досье. Все вы якобы незаурядно умны, но на мой взгляд все равно сырой материал. – Он посмотрел на присутствующих и вздохнул. – Не могу сказать, что я счастлив видеть вас на своем курсе, но попытаемся найти компромисс.

Снейдер на секунду закрыл глаза и помассировал виски.