— Мой дом там, где есть ты, — твердила она, когда приходила в себя. — Остальное не имеет значения. Я шла свой дом.

Спустя некоторое время Ахдио запер парадную дверь, и они поднялись наверх.

Следующий вечер она встретила за стойкой бара, приковав к себе удивленно-восхищенные взгляды всех посетителей, будь то мужчина или женщина. Ахдио вышел на середину зала и, попросив минуту внимания, дал ясно понять, что Джодира его женщина, к ней лучше не приставать, а тем более трогать, и не стоит пытаться говорить с ней без должного уважения. Так и осталась она за стойкой, разливая пиво и помогая ему и Троду.

Естественно, предупреждение Ахдио не помогло. Мужчины, которые до того считали ниже своего достоинства встать с места и подойти к стойке бара, начали ежеминутно сновать туда-сюда, вместо того чтобы подать знак Ахдио или Троду. Они сами ходили за пивом только лишь ради того, чтобы подойти поближе к стойке и посмотреть на Джодиру. Естественно, взгляды становились все более нескромными и вожделенными по мере приближения ночи и увеличения количества выпитого пива и вина. Естественно, кто-то отпустил непристойное замечание. Потом еще кто-то. Другой, пытаясь защитить честь женщины или желая подлизаться к Ахдио, запустил в этого мужчину глиняной кружкой. Та разбилась о его голову. Брат пострадавшего бросился на обидчика, Ахдио бросился к ним обоим, а Трод — за своей палкой. Джодира, с болью глядя на происходящее, всем своим видом показывала, как она несчастна.

Само ее присутствие здесь создавало нервозную обстановку. Конечно, оба они предполагали, что подобное может случиться, но надеялись, что ее красота сделает свое дело. Все будет в порядке, успокаивали они друг друга, желая, чтобы так оно и было.

И все же неприятности начались. Ахдио быстро пресек их и закрыл пивную раньше обычного.

— О, дорогой, — сказала она сквозь рыдания дрожащим голосом. — Прости меня, пожалуйста.

— Ты ни в чем не виновата и сама знаешь об этом. И после прошедшей ночи и сегодняшнего дня я никуда тебя не отпущу. Ничто не сможет теперь разлучить нас.

Ничто!

Он посмотрел ей в лицо, так крепко сжав ее руки в своих ладонях, что это причинило ей боль. Его Джодира, она всегда была его Джодирой, но им так долго пришлось ждать, так долго. Он знал, что нужно сделать, что он должен сделать. Ему была ненавистна сама мысль об этом, но он знал, что должен сделать это. Сегодня вечером Ахдиомер Виз воскреснет. Только на один вечер.

Ухмыляясь, они выстроились в линию поперек аллеи, преградив Троду путь. Худому юноше Таркл казался таким же огромным, как дом. Он огляделся кругом.

— Что, Ахдио поблизости нет? Похоже, на этот раз он встанет между тобой и моим кулаком, Хромоногий!

Трод ничего не ответил, и Таркл нанес удар.

Трод ответил. Палка калеки, казалось, сама прыгнула ему в руку, превратившись в дубину с железным наконечником. Правый ее конец тяжело ударил Таркла по левой ноге чуть ниже колена; немного передвинув руки вдоль палки, Трод нанес второй удар, который пришелся по правой руке мужчины, между локтем и плечом. Быстрота, с какой Трод принял боевую позу и нанес эти два удара, была невероятной, а боль Таркла весьма ощутимой. Он вскрикнул при первом ударе и застонал при втором. Его правая рука безвольно повисла, и он охромел на левую ноту. А Трод продолжил движение: третий удар был нанесен сверху по левой стороне шеи Таркла. Раздался характерный хруст. Из уст бандита вырвались гортанные звуки. Он упал Один из его ошеломленных дружков уже подался вперед; а второй, раскрыв рот, даже не сделал попытки вытащить свой кинжал. Трод сделал финт вправо и направил острие своей дубины прямо в живот второму нападавшему. Тот захлебнулся криком и согнулся пополам, а юноша с размаха ударил его палкой по затылку. Парень свалился на Таркла, тот еще шевелился, постанывая; его дружок нет.