— Саня!!!!! — что есть силы закричала я.

Саня, уже вышедший из подъезда, посмотрел на меня, помахал рукой и пошел к своему джипу.

— Не ходиии!!! — закричала я.

Саня еще раз поглядел на меня и помахал рукой. Второй он открыл дверцу машины и спокойно сел в нее.

И я как в замедленной съемке увидела, как машина тут же превратилась в столб ревущего пламени, ее подбросило и перевернуло, меня отшвырнуло к стене, где я сидела, выла и сквозь слезы повторяла:

— Ну я же сказала не ходи, Сашенька, ну почему ж ты меня не послушал….

Кое-как встав, я пошла в комнату, налила минералки и выпила ее, чувствуя как стучат зубы о край стакана. Потом взгляд упал на раскладку и знак смерти, которой закончилась эта Санина дорога.

Похороны у него были шикарные. Могилка в престижном месте, гроб красного дерева с бронзовыми ручками, народ убивался вполне натурально, в церкви его отпевали на совесть. Братки из его команды переминались с ноги на ногу и выглядели весьма потерявшимися.

— Маш, — отозвал меня один из них, — а чего сейчас будет?

— Пельменей из тебя налепят, по семьдесят рублей килограмм, — задумчиво сострила я, однако, увидев вмиг посеревшее лицо, тут же поправилась. — Шучу я. Главным у вас будет Ворон, знаете уже, за ним не пропадете.

Братки к моим словам относятся очень серьезно, и шутка насчет пельменей тут шуткой не воспринялась.

— А ты?

— А что я? — удивилась я.

— Ну… — замялся парень, — в общем, ребята интересуются, ты нас не бросишь?

— Не брошу, не брошу, у меня квартплата и коммунальные услуги дорогие, куда ж я без вас, — отмахнулась я.

Тут зазвонил сотовый.

— Привет, Марья, — поздоровался Ворон.

— Привет. Встретиться хочешь? — я была в городе спецом по охранкам, и все власть имущие ко мне косяками валили. Ворона же однако проняло только сейчас.

— Ну да, — неохотно подтвердил он. — В восемь устроит?

— Ворон, — вздохнула я. — Давай Саню проводим по — человечески, не чужой он мне. Вот прослежу за поминками, и позвоню, как домой приеду, ладно?

— Хорошо, — коротко ответил он.

Поминки оставили тягостное воспоминание. Жены у него не было и я, его последняя любовь, воспринималась всеми как безутешная вдова. Через час меня от соболезнований уже тошнило. Народ я разделила на две категории — крутики и мирские. Так вот. Крутики были серьезны и вели себя соответственно ситуации. Мирские же под конец настолько забылись где они, что мне пришлось их осадить, и весьма жестко — в подпитии они уже начали петь песни и пытаться поплясать. Совсем ополоумели. Психанув, я вышла на крыльцо Санькиного ресторана, подышать воздухом и тут я внезапно увидела ее.

Шикарный мерс лишь на мгновение притормозил на повороте, и в приоткрытом окне мелькнул профиль Саниной дамы. Машинально я запомнила номера — память у меня на всякую фигню железобетонная. К тому же они были с тремя А, с такими у нас областная власть ездит, что тут не запомнить. Я хмыкнула — непростая штучка та леди.

Тут пискнул телефон, подвешенный на шнурочке на шее.

— Маняша! — гневно начала мать, — ты где шляешься?

Ну вот! Я уже упоминала как меня родная мать кличет??? Маняша!!! Дурацкое имя, подходящее скорее девочке — дебилке, а не стильной девице типа меня, как обычно обозлило.

— То есть — где я шляюсь? — переспросила я, стараясь не выдать эмоций.