– Вы представляете себе, что делаете?

– Прекрасно представляю. – Бенедикт повернулся, снимая с себя сюртук и рубашку и направляясь к ней. – Я создаю строжайшую секретность, чтобы заняться любовью. Нас ничто не отвлекает, никто не вмешивается, и, значит, потом не будет никаких оснований для непонимания. Возможно, мне удастся научить тебя получать от меня удовольствие. По крайней мере это станет началом. Ты сама разденешься или мне это сделать?

Ванесса в смятении прижала к сердцу трясущиеся руки, чтобы унять душевное волнение при виде мускулистой груди и блестевшего от пота плоского живота, крепкие мышцы которого двигались в такт прерывистому дыханию, словно после сильного бега. Все его тело излучало энергию и слегка подрагивало, как бы ожидая следующего рывка. Он воплощал собой мужчину, готового к соитию с женщиной.

Бенедикт расстегивал бриджи и не сводил с Ванессы глаз. Она была в шоке оттого, как непристойно обнажается он перед нею, находясь в таком возбуждении, что его плоть неистово рвалась наружу. Бенедикт нагнулся, чтобы снять башмаки и узкие черные бриджи, а она смотрела, как двигаются твердые мышцы у него на бедре. Наконец он выпрямился – совершенно обнаженный.

– Дай мне один только шанс, Ванесса, – требовательно произнес он. Но сердитые нотки его тона и жесткость намерений притупились в сознании смущенной Ванессы от обаяния его мускулистого тела. – Дай мне доказать, что, когда я с тобой, для тебя никто уже не существует…

Он потянулся к ней, и она уступила.

Только что Ванесса стояла перед ним одетая, но вот уже ее платье очутилось на полу, а она лежала на ковре под дрожащим, мучительно стонущим от страсти мужчиной. Она обвила своими длинными ногами его крепкие бедра, и невыносимое удовольствие сконцентрировалось в его набухшей плоти, которая, разрастаясь в размерах, наносила ей конвульсивные удары.

Куда-то подевался страх, а осталось одно лишь великолепие мужской силы. Он пришел в бешеный восторг от Ванессы. Перекатившись на спину, Бенедикт усадил ее на себя верхом, наслаждаясь тем, как она чувственно изогнулась, пока он нетерпеливо расстегивал крючки. Освободив от тисков корсета ее напрягшуюся грудь, он сладострастно приник к ней руками и губами. Он дал ей возможность самой установить ритм их совместных движений. Наконец она задрожала от нетерпения, желая большего: чтобы он овладел ею.

Она не ощутила боли, когда он перевернул ее на спину и одним махом очутился сверху, помогая ей вытянуться под ним во всю длину. Ванесса испытывала огромное облегчение оттого, что может не только впитать в себя его мужскую силу, но и удовлетворить его. Резким движением он проник в нее и замер, издав хриплый, гортанный стон благодарности за то, что она приняла его…

Позже, когда они спокойно лежали, еще не разомкнув объятий и тел, он ласково вывел ее из состояния потрясения и блаженства – его похвала оказалась такой же щедрой, как и его любовь.

– Вот видишь, теперь мы можем быть абсолютно откровенны друг с другом, наши тела сделали это за нас, – пробормотал он, нежно целуя ее в грудь. Понимая, что она устала, он помог ей одеться и застегнуть все крючки и молнию на платье, затем оделся сам. Движения его были медленны – он неохотно расставался с полученным удовольствием. – Что может быть честнее, чем осуществленное обоюдное желание?

Ванесса взглянула на этого грешного взъерошенного пуританина. Он с довольным видом потянулся, затем пошел к двери и отпер ее, тем самым давая понять, что их идиллия закончилась. Сердце Ванессы заныло от того, что уже прошло и чего никогда не будет. А может, она отважится и…

– Наверное, это взаимная любовь? – смело спросила она.