Постепенно ее лицо истаивало, уступая место образам и событиям, раз и навсегда изменивший мою жизнь. В далеком шестьдесят седьмом году…

…— Заходите, Владислав!

Навстречу поднялся высокий плотный человек в кителе с генеральскими золотыми погонами. Крупное лицо гладко выбрито, глаза смотрят доброжелательно и внимательно.

Очень внимательно. Потому как просто доброжелательные люди не руководят в Комитете Государственной Безопасности работой с нелегалами. Так же, как и просто внимательные люди. Эта должность требует от человека жестокости. Требует спокойной совести, когда он отправляет людей за кордон, выдергивая с насиженных мест и обрубая корни.

Я пожал протянутую руку и примостился на краешке стула. Пока он раскуривал трубку (необычайно душистый табак, надо заметить), окинул взглядом его кабинет. Потертые ковровые дорожки, обитые дубовыми панелями стены, над напольными часами — портрет Дзержинского.

Голос генерала заставил сместить взгляд с основателя ВЧК на продолжателя славных дел:

— Как там в Ялте?

— Жарковато. — сознался я.

Пауза. Дым. Он взял обычную на вид папку с руку толщиной. С его руку.

— Знаете, что это такое?

Синий цвет, золотые тиснения «Комитет Государственной Безопасности. Совершенно секретно. Личное дело.»

— Полагаю, это мое личное дело. — похвастался я отличным зрением и втайне надеясь поразить его своей сообразительностью. — Иначе, зачем было меня спрашивать.

— Психологи не ошиблись, это хорошо… — усмехнулся генерал. — Общительный…

Я захлопнул рот. Руководство еще больше развеселилось, попыхивая трубкой и по-прежнему доброжелательно щурясь.

— Надо заметить, у тебя, ты уж прости мне «тыканье», наилучшие характеристики как из МИДа, да и рекомендации нашего куратора… тоже вполне.

Моя улыбка была скромной и сдержанной.

— Полагаю, тебе довольно подробно обрисовали незавидное будущее. — без всякой подготовки перешел на английский язык генерал.

— Совершенно верно. — автоматически подхватил я, и далее разговор протекал на языке Шекспира.

— Как ты сам оцениваешь свою готовность? Ближний Восток для нас — жизненно важный регион. Возможно, позже к тебе присоединится один толковый парень, но пока ты будешь один. Совсем один!

Я помолчал, собираясь с мыслями.

— Готов. — надеюсь, получилось не очень пафосно. — Я всегда буду считать свою работу почетной и необходимой нашему обществу. Да… я готов.

— В случае провала… Хотя сейчас нет войны, но бывает, разведчики…

— Я знаю… — ответил я, вспомнив Сашу Маркина, окончившего ин'яз двумя годами раньше. Практически сразу попал в разведку, и уехал в Париж. Правда, проработать успел он недолго — однажды его привезли в посольство с дыркой в спине. На днях выписался из госпиталя…

— Противник у тебя — серьезный, и положиться будет совершенно не на кого! — в начальственном голосе зазвучали теплые нотки. — Мы не всегда сможем подстраховать тебя, чтобы не вредить твоей «легенде»!

— Да уж, не для того, я предам Родины, чтобы обзавестись порочащими связями с КГБ! — позволил я себе усмешку.

Осязаемая тишина.

Генерал-майор Александр Матвеевич Берзин опустил глаза в дело, щелкнул ручкой и застрочил. Я, собственно, и не надеялся, он посвятит меня в содержание.