Еще немного подумав, президент придвинул себе папку с надписью «План Днепр» и поставил под ним свою подпись. На первых порах этот план предусматривал официальное признание Россией Донецкой и Луганской народных республик, а также быстрый выход из разных говорилен, вроде Минского и Нормандского процессов. В итоге вся эта запутанная ситуация должна быть решительно разрублена мечом, но не российским, а донецких ополченцев, ведь именно их МИД признает представителями правильной домайданной Украины, и единственное, что для этого надо сделать, додавить до конца процесс создания федеративного государства, пусть даже оно будет называться не Украиной, а Новороссией.

26 августа 1941 года. 09:25. Брянский фронт, зона ответственности экспедиционной группы войск.

Батальонный командир 125-го стрелкового полка 6-й стрелковой дивизии РККА старший лейтенант Виктор Петрович Ростовцев

Шесть дней и ночей мы сражаемся в составе батальонной тактической группы майора Потапова. Сначала нас было около сотни — вышедших из окружения бойцов и младших командиров РККА, и мы считались как бы дополнительной четвертой ротой батальона; но три дня назад, вечером 23-го августа, из тыла на наши позиции прибыл майор Сергачев с приказом о назначении его командиром 125-го стрелкового полка. При этом видно — сам он только что из госпиталя, ибо из гимнастерки и прочего еще не выветрился удушливый запах карболки, и что вторую шпалу ему в петлицы всадили совсем недавно — то есть буквально вчера этот майор был еще капитаном. Но все это и радует, потому что говорит, что майор Сергачев человек бывалый, а не какой-нибудь бывший военком, раньше воевавший с врагом только по призывным плакатам.

Сдал я товарищу Сергачеву «дела», которые у меня остались как у старшего по званию с момента убьггия в госпиталь майора Маркина, торжественно передал сохраненное боевое знамя и отчитался, как мы воевали до выхода из окружения и после, в составе батальонной группы майора Потапова. Да и сам майор тоже не слепец. Посмотрел он на сгоревшую технику вражеской разбитой штабной колонны, на сбитых немецких стервятников, которых тут было не один и не два, и даже не десяток, на поля в окрестностях этих Смольков, сплошь усыпанные «тушками» подстреленных фрицев. Потом глянул на монструозные танки потомков, которые, казалось бы, неуязвимой немецкой самоходке в лобовом листе делают дыру такую, что в нее пролезет голова, а корма при этом раскрывается «розочкой», выплевывая на землю искалеченный мотор.

Но самое главное — это все же не техника, а люди. А вот на таких бойцов, как потомки, посмотреть стоит особо. Ведь они уверены, что германские солдаты — это не самый страшный, почти непобедимый враг на свете, а так, ничего особенного, стоит только подойти к делу серьезно, сосредоточившись, засучив рукава и наполнив себя первозданной яростью. Ну и командование, само собой, должно быть серьезным, а не такие генералы, что собственный зад двумя руками не найдут и драпают с поля боя впереди собственного визга. Генерал армии Жуков, которого недавно назначили командовать Брянским фронтом, как раз из серьезных. Старший лейтенант потомков Голубцов, с которым мы сдружились за эти шесть дней, сказал мне, что Жуков — это так круто, что и лучше быть не может. Теперь все наши тыловые раззвиздяи забегают как наскипидаренные, а немцам и вообще лучше сразу вешаться. Пришел полярный лис и теперь всех их перекусает.

Кстати, меня тоже повысили до старшего лейтенанта, и приказом майора Сергачева я назначен временно исполняющим обязанности командира первого батальона. Мол, если покажу себя в боях, то капитанская шпала и постоянная должность комбата для меня не заржавеют. Ведь он, майор Сергачев, тоже видит, что я бывалый, обкатанный, обстрелянный, в трех водах полосканный, в огне горевший, да не сгоревший. Сначала я думал, что назначение меня В.Р.И.О. комбата — это такая шутка, потому что во всем нашем полку народу было примерно на полнокровную роту, но уже утром из тыла на огромных грузовиках потомков массово начали подвозить маршевое пополнение.