В «Протянутую руку» пригласили и медсестер.

Целитель привычному «медсестра» предпочитал слово «сестра»:

— Так звучит мягче, душевнее. А еще ближе мне понятие «старшая сестра». Потому что я обожал свою старшую сестру. К медицине она имела отношение лишь как тяжко больная… Она воспитала меня. Но, как и ваша мама, ушла из жизни. Значит, не всегда я умею излечивать. А пытался её вернуть… Еще как пытался!

Старшей сестрой и звалась помощница Целителя, создавшая вместе с ним — при заботливой помощи Босса — медицинский Храм.

— Символично, что испытывать бесценную аппаратуру мы начнем с самих себя, — повторил Целитель.

… Вскоре после того, как испытания те закончились, Босс с оглядкой, почти крадучись, вошел в «Протянутую руку» и направился к старшей сестре.

— Моя просьба секретна. Это именно просьба, а не приказ.

— Для приказов у меня есть главный врач. Целитель, как вы его называете, — пояснила она.

Кроме главного врача, в Храме исполняли свой долг и другие доктора, которых целителями не величали.

— Понимаю: без разрешения Целителя моя просьба может повиснуть в воздухе. Но знаю, что он отправился за новыми препаратами и сегодня уже здесь не будет. А мне до боли не терпится узнать…

Слово «боль» насторожило старшую сестру, ибо могло вплотную относиться к её профессии.

— Что вас волнует? Что у вас болит?

— Что волнует? Результаты обследования моей советницы. Я только взгляну, если вы мне разрешите, — и всё останется между нами.

Его могучесть превратилась в тихую детскость.

— Об этом я имею право вам сказать. Так как с ней почти всё в порядке. Ничего серьезного… А «почти» потому, что абсолютно здоровых я не встречала.

За исполнение своих просьб ребенок бывает благодарен до слёз. И у Босса на щеке притулилась слеза.

Он направился к двери. Потом вернулся…

— А с результатами своего обследования я могу ознакомиться?

— У всех ваших помощников что-нибудь да обнаружилось: безупречно здоровых, повторюсь, я не видала. Целитель направил результаты обследований другим своим помощникам: знатокам разных сфер медицины. И только ваше исследование оставил себе. Даже меня не ознакомил…

«При всей своей независимости, Целитель, стало быть, считает за честь вручить сей документ непосредственно мне в руки», — с досадой подумал Босс. Заискивания он не терпел. Но тут оказался несправедлив…

— Таких фешенебельных, гостеприимных палат я в своей жизни не видел! — изумился Босс. — Вы многое тут сами доделали, довели до совершенства.

— Это не для начальства, а для особо тревожащих нас больных, — пояснил Целитель. — Чтоб сами они меньше тревожились и по возможности отвлекались от своих недугов.

— Онкологический рай? Он способствует лечению?

— По крайней мере, поднимает настроение.

— При моем заболевании может быть хорошее настроение? Смотрите мне в глаза! Мама уверяла, что вы ничего, кроме правды, не говорите. И вообще считаете, что больные должны её, правду, знать.

— В этом я убежден. Истина мобилизует их организм на сопротивление.

— Тогда смотри мне в глаза! — Он впервые обратился к нему на «ты», категорично требуя отбросить жалость, преграждающую дорогу истине.

— А разве я отвожу глаза в сторону?

— Поверь, я ничего не страшусь.