— Твердые сосочки, — отметил он. — Вкусные крошки, которые так и просятся в рот.

Шанна втянула воздух сквозь зубы и уже приоткрыла рот, чтобы возразить ему….но не смогла, ведь он так соблазнительно дразнил пальцами ее живот, спускаясь все ниже и ниже, пока, наконец, не добрался до ее киски. Именно там он и задержался. Ее накрыли одновременно и стыд и возбуждение. Она закрыла глаза. Казалось, через ее стринги вот-вот просочится влага.

— Ты всегда течешь, когда танцуешь на публике, да?

От его слов и прикосновений ее пронзило взрывное, подобное бушующему огню, удовольствие. Она с трудом вдохнула. Черт возьми, почему он прав?

Тот факт, что за каких-то несколько жалких минут, он так много узнал о ней, заставил Шанну осознать, что если она не отдалится от него, он сможет докопаться до самых глубин ее души.

— Прекрати, — потребовала она, изобразив лучший тон Ледяной Королевы, на который только была способна.

— Ответь мне, guerida.

— Нет.

Они снова закружились по танцполу, лицом к лицу, на этот раз в вальсе.

— Не смущайся. Твое возбуждение меня заводит. Это одна из причин, по которой я решил не сдаваться, когда ты отшила меня на вечере Бартолино. Я хочу возбудить тебя, — прошептал он ей на ухо, вызывая трепет во всем теле. — Я хочу почувствовать твое возбуждение руками, ртом, членом, пока буду трахать тебя, а ты не будешь знать, кто конкретно за нами наблюдает.

Его слова опаляли ее кожу, словно лава, сжигая ее сопротивление и здравомыслие. Никто никогда не говорил с ней так. Никто не осмеливался, остерегаясь ее братьев и ее стервозности, которую она носила как броню.

Боже, даже не произнося ни слова, Алехандро оказывал на нее ошеломляющее действие. Когда он говорил так, то не просто возбуждал ее, он выворачивал ее наизнанку.

Алехандро был опасен для ее карьеры и ее устремлений. Обещание захватывающего секса в его глазах цвета лесного ореха вызывало у нее желание потерять себя в этом мужчине.

— С меня хватит, — выдавила она из себя.

— Мы еще даже не начали. Я уже представляю, как прижимаю тебя спиной к моей груди и раздеваю в мягком свете ламп, медленно стягивая платье с пышных изгибов твоего тела. Я страстно желаю провести ладонью по твоим идеальным твердым соскам, прежде чем сожму их между пальцами. Я представляю, как проведу рукой по твоему телу вниз до мягкой, мокрой киски и коснусь твердого клитора. Я буду гладить его, пока ты не кончишь. Я постоянно думаю о том, как ты будешь изгибаться подо мной, пока я заполняю тебя своим членом — в то время как ты знаешь, что зрители обжигают тебя своими взглядами.

От каждого образа, что он создавал, внутри нее нарастала пульсация желания. Она представила себя голой, раскрасневшейся, извивающейся под его руками, пока он пронзает ее. Она чувствовала, как тает при мысли, что кончает для него и всех возбужденных мужчин, заполняющих комнату.

Это было опасно. Плохо. Неправильно. Нет, нет, нет.

— Я сказала, хватит! — Ее голос дрожал также сильно, как и она сама.

Но будто не услышав ее, он продолжил.

— Я совладелец клуба, где ты можешь воплотить в жизнь все свои фантазии. Любые, какие захочешь. «Смотреть — не запретишь» создан для таких женщин, как ты.

Именно в этом клубе было снято то, компрометирующее видео, на котором Кристофф принимал участие в групповушке. В том самом клубе.

— Я знаю, чем там занимаются.

На его чувственных губах заиграла улыбка.

— Хорошо. Если бы мы не танцевали, я бы опустился между твоих сладких бедер и, бьюсь об заклад, я обнаружил бы, что сейчас ты течешь сильнее, чем, когда я прикоснулся к тебе в первый раз.