Вырин уже брезгливо трогал лапой воду.

– Ты уверен, что… это необходимо?

Но собака вместо ответа спокойно вошла в прозрачный коричневатый поток, и вслед за ним Маруся тоже оттолкнулась от плотного прибрежного песка. Вода на удивление оказалась парной и плотной, как в море.

– Слишком много… виртуозности, скажем так. И эта надменная насмешечка над клыками. Но главное… – Ольга посмотрела прямо в глаза растерявшемуся Павлову, – души в нем нет.

– Но это же собака! – промямлил он.

– Вот именно, – уже равнодушно подтвердила Ольга. – Смотри, будь поосторожней с ним. Ночью тебя же, благодетеля, придушит и красиво уйдет.

«Нет, она все-таки немного сумасшедшая, несмотря на все свои таланты!» – вздохнул про себя Павлов и ревниво погладил мраморную, воистину античную, голову пса.

А через день после этого идиотского разговора Сирин исчез. Причем исчез совершенно необъяснимо. Быстро привыкнув, что собака не отстает от него ни на шаг, Павлов спокойно ходил с Сириным без поводка – и всегда пес ровно бежал чуть впереди него. В тот же раз Павлов едва успел свернуть с улицы Социалистической на улицу Правды, как через пять секунд, едва только обогнул полуподвальный магазинчик, Павлов вдруг заметил, что собаки нигде не видно.

«Должно быть, замешкался за углом», – подумал Павлов и быстро вернулся обратно. Однако и там повторилась та же история – нигде никаких собак. Он кричал, останавливал прохожих, даже, против всех своих правил, обратился к ментам у метро – бесполезно. А главное, было в этом исчезновении нечто обидное, почти унизительное, но что именно – Павлов никак не мог понять.

Однако он поставил на уши всех, кто, по его мнению, мог помочь в розыске пса, задействовал радио, сам мотался ночью по городу, клеил аршинные объявления, но… все оставалось безрезультатным. Сирин все-таки сильно прикипел к его сердцу, и красота его была действительно неземная.

Тем не менее спустя три дня пес объявился так же неожиданно, как исчез. Просто возник у подъезда, и самое странное, что ни тени раскаяния не было у него на морде.

Павлов, собиравшийся показать характер, выдержал всего несколько часов и сдался под холодным, почти насмешливым взглядом карих глаз. Зато после этого Сирин беспрекословно поднялся на борт «Гуньки» и безукоризненно продержался весь небольшой шторм, в который они попали у Серой Лошади. Только когти уж очень неприятно царапали отполированную палубу.

А вскоре, еще после пары подобных исчезновений, Павлов привык. Видно, такая ему досталась собака, и ничего с этим не сделаешь, а может, Сирин – просто половой гигант и удирает по гулящим самкам, которых в огромном городе не счесть. Ради любопытства Павлов даже пожертвовал сотней долларов и сводил Сирина в собачий бордель, но тот аристократично и даже брезгливо отказался от всех предложенных ему сучонок, вызвав неподдельное удивление хозяев заведения.

– Что ж, видно, вольная любовь слаще, – рассмеялся Павлов и перестал волноваться насчет регулярных пропаж пса. Он все-таки взрослый и вполне самостоятельный субъект.

Он, ни на что не надеясь, позвонил Ольге, но она, разумеется, отказалась, сославшись на то, что ей интересно только новое, а все места вокруг Питера она уже знает слишком хорошо. Ответ был циничный, но честный.

– А ты съезди со своим аристократом туда, где его подобрал, – под конец усмехнулась она. – Только сразу сворачивай направо, к Батову, там псу раздолье, они же сами вечно держали этих… как их… свирепых, но продажных… А впрочем, ерунда, забыла. Ну и… потом позвони, расскажи.

Это была почти победа, и воодушевившийся Павлов с оживившимся Сириным рванули по Киевскому тракту.