– Война давно кончилась, а папаша все воюет, – презрительно цикнул сквозь зубы изогнувшись хищным насекомым богомолом и по насекомьи поджав руки к бокам, блондинчик.

– Береги патроны, – с иронией посоветовал бестолково рыпающемуся ветерану Сергей и обернулся к зрителям, – Не по делу вы его кипятильником повязали. Кипятильник вместо утюга мне его к согласию привести поможет, – и Шрам начал распутывать пленника. Он уже прикинул, как поведет себя дальше. Он уже был уверен, что справится с проблемами. Не авторитеты мосты разводят.

– Ты шаришь, что делаешь? – засомневался блондин, – Клиент после застарелой контузии психованным остался. Пока мы его скрутили, он нам чуть пальцы не пооткусывал.

– Моя профессия – семьдесят семь, часть «Б», – дескать, не бзди, отмахнулся Шрам. И только распутал провод, тут же сунул в руку пленника арматурину со словами, – Ну, папаша, вспомни войну! – и с разворота заехал носком меж ног наивно шкерящему зубы в улыбке дебелому Стакану.

Гениталии Стакана сжались в горошину. Братела заорал резанным кроликом и сложился пополам, как перочинный ножик, только очень большой ножик. А Шрамов уже оказался рядом с боксером Лехой и прямой наводкой сделал кулаком мат в три хода: в живот, в солнечное сплетение, в челюсть. Это вам не на ринге гарцевать, так драться Шрама учила улица. Леха потух, как выключенный свет, и улетел через диван. Боковым зрением Серега с глубоким удовлетворением отметил, что ветеран Афгана использует прут по назначению – приходует сложившегося пополам дзюдоиста в душу и в гриву. Магнитофон загрустил:

Разведенные мосты – над Невой зарю встречали.

Разведенные мосты – треугольником печали.

Разведенные мосты – река разлуки между вами.

Разведенные мосты – утром встретятся губами.

Острый нос Пырея зашевелился, будто у почуявшей мышьяк крысы. Блондин танцевально, не показывая зад, попытался выскользнуть из хором. Но Шрамов, завертев пропеллером шнур с кипятильником над головой, заарканил блондинчика за шею, дернул шнур на себя и встретил удивленную рожу коленом.

Кровавые сопли испачкали Серегины брюки. Блондинчик, уже ни шиша не соображая, прикинулся мертвым, как колорадский жук. Шрам предпочел не поверить и сурово наступил голубоглазому на руку. Кости хрустнули. Поздравляем с переломом правой руки.

– Папаша, отбой воздушной тревоги! – за ремень оттащил Шрам ветерана от крещеного арматуриной пускающего кровавые пузыри братка. Мимоходом выключил магнитофон. Схватил со стола сабонис «Русского размера», сам глотнул и протянул афганцу, – Остудись.

Гремя по кафелю костылем, инвалид приблизился, с благодарностью принял фугас и влил в себя не меньше четверти:

– По гроб тебе обязан! – выдохнул он вместо того, чтобы закусить.

– Помни свои слова, – благосклонно принял присягу Шрам, – Только слов мало.

– Хочешь долю в кабаке? – по армейски без обиняков от всего сердца предложил спасенный.

– Мне с тебя не доля нужна, – устало улыбнулся Сергей, – Мне надо, чтобы когда я о чем нибудь попрошу, ты выполнил, не раздумывая. А уж моя забота, чтобы тебе от этого кисло не стало.

– Я же сказал: по гроб тебе обязан.

– Это точно, – забрав ополовиненную бутылку, Шрам нагнулся над блондинчиком и первым делом вернул нагло заныканную справку о досрочном освобождении. Затем Сергей от души полил водкой свергнутого вождя, и за волосы притянул безвольную бошку, – Ты вроде в вузе учился? – даже не ради одноногого так жестоко проучил пацанов поздний гость.