Жертвы, все как одна, обладают огромным влиянием и способны оказывать реальное воздействие на обстановку в городе, области и крае.

Понятно, что незаменимых у нас нет, и на их место приходят другие. Но, — и этот момент особо подчеркивал Андрей Васильевич, — новые назначенцы на голову ниже своих предшественников, и в дальнейшем их легко будет сместить или сломать.

Таким образом, все ключевые посты в экономике — а они в реальном раскладе отнюдь не совпадают с привычной схемой кадровой пирамиды — окажутся абсолютно и бесповоротно «прозрачными».

По образному выражению господина Раменского, элита военачальников будет ликвидирована, их место займут бездарности, и неприятель сможет без особого труда овладеть некогда неприступной крепостью.

— Это еще можно сравнить со сталинским террором, который ослабил наши вооруженные силы перед Второй мировой войной, — развивал свою мысль Андрей Васильевич. — Или с утечкой мозгов в перестройку.

— Только в настоящее время утечка мозгов, увы, перестает быть метафорой, — цинично пошутила я. — Мы сегодня имеем дело с черепами, раздробленными контрольным выстрелом в голову.

«Впрочем, — думала я, — если та картина, которую нарисовал мне Андрей Васильевич Раменский, правдива, то, переводя его рассуждения на обыденный язык, мы присутствуем при усилении одной мафии, которая намерена сменить ныне существующую».

В принципе ничего особо нового в этом нет, вот разве что методы для нашего времени выбраны чересчур кровавые, и мы успели отвыкнуть от подобного способа решения проблем — все дробовики уже упрятаны в шкафы, и бывшие ковбои-одиночки разучились стрелять.

— Это, пожалуй, все, что я могу вам сказать, — заключил Раменский.

— Но в таком случае людям из списка первой десятки, — сказала я, — следует объединить силы для того, чтобы как-то переломить ситуацию.

— Конечно, мы были бы готовы оставить на время существующие между нами разногласия, — отозвался Раменский, — и сообща предпринять какие-то действия. Но, видите ли, Женя, — можно вас так запросто называть? — для того, чтобы бороться с врагом, нужно хотя бы предположительно знать, кто им является.

— Погодите минутку, Андрей, — нахмурилась я. — Вы же только что сказали мне, что у вас есть на этот счет какие-то вполне определенные идеи и вы просто не желаете их разглашать.

— Эти идеи есть у меня, — подчеркнул Раменский. — Остальные мои коллеги, которые скоро должны превратиться в трупы — если, конечно, моя версия верна, — не представляют себе, кто может стоять за всей этой кровавой чехардой. Знаете, иногда самые простые вещи кажутся абсолютно невероятными, а то, что наиболее очевидно, как раз во внимание и не принимается. Вам приходилось сталкиваться с такими парадоксами?

— Приходилось, — коротко ответила я. — Не раз и не два…

* * *

У англичан есть пословица: «Если неизвестное существо выглядит, как собака, лает, как собака, и кусается, как собака, это и есть собака».

Эту народную мудрость жителей Альбиона очень любил куратор нашей группы в «Сигме» и повторял (на английском, разумеется) при каждом удобном случае. А такие случаи периодически возникали.

Неявность очевидности действительно одно из самых мощных средств для наведения тени на плетень. И для того, чтобы врубиться в реальность, надо всего-навсего отказаться от стереотипов мышления и увидеть вещи такими, каковы они на самом деле.

Думаете, это очень просто? Смею вас заверить, что это не так.

Вот посудите сами.