Алёнка и Таня пробрались поближе к самой риге, к тёплой бревенчатой стене, к открытой дверце.

В глубине риги было темно. Круглый фонарь, повешенный наверху, слабо освещал длинные частые жерди-колосники. На эти жерди насаживают снопы – и ржаные, и овсяные, и льняные, – когда чей черёд. А внизу, под колосниками, топят большую печь, и снопы сохнут.

Сухую рожь и сухой овёс легче молотить. А сухой лён мять легче.

Из тёмной глубины риги дышало теплом и крепким запахом просохшего льна.

– Слазить бы туда, а? – прошептала Таня.

Но Алёнка даже отодвинулась от дверцы:

– Нет уж! Провалишься, да прямо в печку!

– А всё-таки посмотреть бы, а? Вот как дядя Иван Таланов полезет печку топить, и я с ним попрошусь!

– Много там ещё льну-то? – спросил кто-то. – А то уж темно становится.

– Девчонки, есть там лён на колосниках? – крикнула бригадирша тётка Дарья. – Видно вам или нет?

– Видно! – ответила Таня. – Все колосники видно, а льна – ни одного снопа нету!

– Ну тогда давайте поживей, – сказала тётка Дарья. – Давайте поживей, да и домой. Теперь немного осталось.

Ещё чаще застучала мялка, ещё гуще, полетела костра, ещё веселей замелькали длинные льняные горсти.

Колхозницы домяли лён и пошли домой. И Таня с Алёнкой пошли с ними.

Снежный ветер летел им навстречу и сбивал с дороги. Тогда мать распахнула своё широкое пальто и накрыла одной полой Таню, а другой – Алёнку. Идти втроём было тесно, но зато тепло и весело. Таня кричала:

– Ку-ку!

Алёнка откликалась ей, а мать смеялась:

– Я с вами, как наседка с цыплятами. Цыплята, как озябнут, – сейчас к курице под крылья. Так и вы у меня!

В гостях на скотном

На другой день в сумерки Таня и Алёнка возвращались с горы и волочили свои большие салазки.

– У меня в валенках снегу полно, – сказала Алёнка.

– А ты вытряхни, – посоветовала Таня.

– Да как я вытряхну? Он там растаял, вода хлюпает.

Они шли мимо скотного двора. В сторожке на скотном светился огонёк и над крышей поднимался дым.

– Ваш дедушка печку топит, – сказала Алёнка, – вон дым из трубы идёт.

– Пойдём к дедушке, – сказала Таня. – Твои валенки посушим.

Подружки подошли к окну и постучались. Дедушка отворил дверь.

– Ах, батюшки! – сказал он. – Да ко мне, никак, гости пришли!

Дедушка ночевал в сторожке на скотном дворе – он сторожил по ночам скотину. Глядел, чтобы какой-нибудь бык с привязи не сорвался. Или коровы не забодали бы друг друга. Или не вздумал бы забрести волк из лесу в глухую зимнюю ночь.

Дедушка топил в сторожке печку, чтобы не холодно было ночевать. Алёнка как вошла, так сразу сняла валенки и поставила их к огню сушиться. А потом все трое – дедушка, Таня и Алёнка – уселись перед огоньком на лавочке.

– Дедушка, – сказала Таня, – а ты не боишься ночевать один?

– А я разве один? – сказал дедушка. – У меня здесь скотины полон двор.

– Ну, всё-таки это не люди же!

– Ну, положим, не люди. Только чего ж мне бояться?

– А если волк? – сказала Таня.

Дедушка кивнул в угол:

– А ружьё на что?

– А если медведь? – робко спросила Алёнка.

Дедушка усмехнулся:

– Ну и что ж? Пусть приходит.