— Связь со всеми ними, — приказал он секретарю и, подождав всего несколько секунд, получил желаемое. Более того, видел лица всех девяти, и сие зрелище отнюдь не было мажорных тонов. Опасение, откровенный страх, осторожная оценка… и лишь у трёх готовность и желание сражаться. Уж это вице-адмирал умел опознавать сразу, без сомнений. Опыт, он своё завсегда возьмёт.

Опыт. Готти обладал ещё и хорошей памятью, потому ему не требовалось напрягать разум для того, чтобы вспомнить, кто есть кто. Мигель Панкратц, Джеремайя Лоредан, Пьер Жене — вот трое, которые сразу видно, рвутся в бой, просто не решились атаковать тогда, сразу после показательной расправы над инструкторами и особенно Джоффре Синклером. «Кочевник», «Гробовщик», «Уравнитель»… Несколько слов каждому и уже ясно, что впечатление сложилось верное. Более того, у двух из кадетов и вовсе прослеживается личная ненависть к кому-то из беглецов. Тем лучше, тем полезнее.

А вот Милен Чапек, пилотирующая «Циклоп», насчёт неё Готти тоже всё было понятно. Хитрость и циничный расчёт, вот что двигало этим кадетом. Она и не катапультировалась, выполняя угрозу-ультиматум бунтовщиков, лишь потому, что не была склонна доверять вообще никому. Предпочитала выжидать до последнего и принимать самое безопасное решение. Вице-адмирал предполагал, что, реши эти пятеро атаковать малые ангары с целью добить не катапультировавшихся, она бы не сражалась, а постаралась отступить на своём колоссе, но огрызаясь лишь заградительным огнём. Дескать, я никого не трогаю, но из крепкого места не вылезу по причине недоверия ко всем и каждому.

Нет, на пилота «Циклопа» рассчитывать не стоило. Как и на Кимми Риттонена с Раду Кришпо. Эти продолжали сидеть в капсулах «Бумеранга» и «Гоплита» просто от приступа панического страха, а сейчас находились в пост-шоковом состоянии. Одни их лёгкие, но блаженные улыбки многое говорили об обоих. Радовались, что избежали смерти сегодня и надеялись, что в связи с особыми обстоятельствами выпускные испытания отодвинулись, а то и вовсе отменились. Надежды на последнее были хоть и небольшими, но теоретически возможными. По планам, Железная Академия должна была выпустить никак не меньше двадцати пилотов, только вот где они теперь? Полноценно состоялись лишь три поединка, причём победительница одного из них, Мария Бельская, присоединилась к мятежникам. Вдобавок ещё четыре беглеца и три внеплановых жертвы, а именно Корбюзье, Сальвини и Синклер. И вот как в таких условиях продолжать намеченные поединки, пусть даже с изменённой жеребьёвкой? Двадцать пилотов выпустить не получится при всём желании, если только не отменять испытания как таковые. А это будет очень нехорошим, опасным для устоев Директората прецедентом! Недопустимо!

В «Дротиках» сидели Кристофер Рид и Гильермо Маркони. Во втором «Уравнителе» — Мик Танис. Эти колебались, пытались оценить риски преследования беглецов и пусть отложенного, но высоковероятного участия в смертельном поединке. И пока ректор не мог сказать, какая чаша весов перевесит.

— Самуэль, Майкл, — переключился вице адмирал на друзей-инструкторов, одновременно блокируя канал связи с кадетами. — Вы всё слышали и видеть тоже могли. Я полагаю, трёх энтузиастов замещать не следует. Выбирать придётся из оставшихся шести колоссов. Но «Циклоп»… Это такой тихоход!

— Я никогда не сяду в «Гоплита» и в «Бумеранг», Фрэнк! — с ходу отпёрся от подобной чести коммандер Гроссман. — Это мусор, который стыдно до сих пор использовать в войсках Директората, ему место только в Окраинных мирах и подобных глухих дырах.