|
В случае входа в прорыв во время наступления две роты этого батальона будут по очереди «бежать» впереди бригады, разведывая путь на предмет возможных неприятностей и неожиданно захватывая у противника разные важные вещи вроде стратегических мостов. В случае нашей обороны разведбат, напротив, разными окольными путями и проселочными дорогами должен проникать в ближний тыл гитлеровцев и стараться ухватить их за интимное место, устраивая засады и нападения на штабы и колонны снабжения, а потом быстро возвращаться к главным силам, минируя за собой пути отхода. В разведбате считается особым шиком заманить в засаду и уничтожить преследователей, желающих отомстить за разгромленную колонну или штаб. Флаг, как говорится, этим мстителям в руки и бревно в задницу.
Одним словом, танковая бригада у нас – загляденье, укомплектована всем самым лучшим, а бойцы и командиры прошли полный курс боевой подготовки. Осталось только сдать экзамен, который будут принимать самые строгие экзаменаторы, то есть немцы. Ну да, для этого мы сюда и прибыли – куснуть немчуру за бок, чтобы никто не думал, что русский медведь лег в зимнюю спячку. Зажились эти гады на нашей земле, пора гнать их отсюда – чем дальше, тем быстрее. Ничего, мы им так сдадим свой экзамен, что у них головы на пупок завернутся. Они еще проклянут своего фюрера, свою фашистскую партию, свой рейхстаг, который не понимает, что чем дольше он сопротивляется, тем страшнее будет расплата. Как я уже говорил, наш эшелон с первым танковым батальоном и управлением бригады прибыл на станцию «Жлобин» уже затемно. Никто бы не подумал, что станция функционирует. Вместо яркого электрического света ярко-желтых фонарей, обычного для мирного времени, через щели маскировочных ламп на землю падали только узкие полоски синеватого света. При этом падающие с низкого неба снежинки скорее угадывались во мраке, чем были видны. Вроде бы снегопад не сильный, но уже к рассвету свежий снежок полностью засыплет следы наших танков. А еще падающие с неба снежинки глушат и искажают звуки, благодаря чему бригада не выдаст себя шумом моторов, работающих на пониженных оборотах. Со станции разгрузки мы буквально на цыпочках прокрались на отведенное нам место, натянули над заглушенной техникой маскировочные сети и старательно принялись делать вид, будто нас тут нет. Никаких прогулок бойцов и командиров по окрестностям, никаких встреч и разговоров с местными жителями, никаких контактов третьего рода или поисков горючей жидкости. Наши особисты и местные чекисты бдят, и я не завидую тому, кого они поймают на месте преступления. Вся эта секретность и маскировка необходимы для того, чтобы не спугнуть вражеское командование, которое уверено, что удар будет нанесен севернее, под Рогачевым, где специально для немцев проводятся дезинформирующие мероприятия. Ведь успех наступления определяет не только сила нашего удара, но и ошибки противника в определении места и времени его нанесения. И я не думаю, что мы долго будем находиться в ожидании. Как только вся бригада сосредоточится на исходных рубежах, последует приказ наступать.
* * * 13 ноября 1941 года, 10:05 СЕ. Берлин. 12.000 метров над землей, борт Ту-22М3 из состава авиагруппы экспедиционных сил. Полковник авиации Александр Евгеньевич Голованов Берлин в ясную погоду, кое-где разбавленную облачностью, с высоты двенадцати километров выглядел гигантской серой каменной паутиной, наброшенной на землю неведомым злым колдуном. Я сижу в кресле второго пилота (или, как говорят в будущем, помощника командира) и испытываю острое желание взять управление на себя, чтобы ощутить свою власть над могучей и стремительной машиной, которая мчится на высоте двенадцати километров в два раза быстрее скорости звука. Но тут все автоматизировано и пилот может делать только то, что позволит ему автоматика. Фактически пилот тут не управляет самолетом, а отдает команды мощному вычислительному устройству, которое само решает, как выполнить поступившую команду и насколько отклонить закрылки, элероны, рули направления и высоты. |
